Дарья Абрамова - Заклинатель кисти [СИ]

— Нам нужно поговорить, — легко, просто и не совсем вежливо обратился к мастеру Рюу, лишь мельком взглянув на его картину.

— О чем? — мужчина с неохотой и полуопущенными веками посмотрел на него.

Рюу склонился к нему и прошептал что-то, чего я не смог разобрать, однако от этих неизвестных слов лицо мастера кисти переменилось: глаза распахнулись, а на лице отразилась смесь изумления и любопытства. Затем, нахмурившись, мужчина попросил женщину сходить с мальчиком куда-нибудь прогуляться.

— Мне нужно поговорить о важных вещах с этим господином.

Унис задумчиво посмотрела на него, кивнула, затем подошла к мальчишке и сказала:

— Пошли, Унир.

Тот хотел заупрямиться, но передумал и с неохотой поднялся с пола. Взяв женщину за руку, он вышел с ней из дома. На прощанье мальчишка полуобернулся уже у входной двери и задумчиво посмотрел на меня. Тогда мне и в голову не могло придти, что очень скоро этот любопытный станет мне как брат.

Вопреки моим сомнениям и проявившемуся неудовольствию, Рюу рассказал Ниуру все, как было на самом деле: и о моем насильном затворничестве, и о призыве дракона, и о контракте (однако мужчина специально не стал пускаться в его подробности), и о пожаре, и о гибели моей семьи. Естественно, данное совсем не пришлось мне по душе, ибо боялся, что мастер кисти сдаст нас охранителям закона, да только ожидания, к счастью, не оправдались: художник слушал с интересом и ни разу не перебил рассказчика. Когда же Рюу закончил объяснять ситуацию, мужчина задумчиво вздохнул и сказал:

— Поверю тебе, если докажешь, что являешься драконом.

На что мой слуга усмехнулся и заявил:

— Да будет так, — затем поднялся, бесстыдно снял одежду прямо у нас на глазах… и обратился драконом: не в натуральную величину, как пояснил мне потом Рюу, ибо сломал бы жилище, однако даже его уменьшенной формы хватило, чтобы убедить мастера в истинности рассказанного. С длинным, как толстая нить, телом, с головой верблюда, рогами оленя, рыбьей красной чешуей, лапами подобными тем, что имеют тигры, однако с когтями более острыми — как у орла или сокола. При одном его появлении в таком обличье в давно остывшей жаровне загорелся слабый огонь. Мастер кисти смотрел на Рюу завороженно и во все глаза — так, словно никогда ранее не видел такого дива. Впрочем, данное было истинным, ибо никто давно не видывал этих созданий, ставших частью древних легенд.

Когда Рюу вскоре вернул себе человеческое обличье, Ниур без каких-либо споров и возмущений согласился взять меня в ученики. Любопытно, что мужчина не принялся восхищаться и расспрашивать дракона о всевозможных секретах и его происхождении. Отец Унира вообще такой человек — немногословный да себе на уме. Подчас может казаться, что ее вовсе ничего в жизни не впечатляет, однако думать о мужчине данное — глупо, потому что в корне неверно. Унир унаследовал от него такую черту: с виду, вроде, не заинтересован, но в голове может роиться такое, чему любой сверхчувствительный человек позавидует.

Официально Ниур меня не усыновлял, однако данное касается лишь вопросов наследования, а я никогда не претендовал на долю имущества, будучи и без того благодарным семье за то, что они приютили меня, кормили, поили, одевали да обучили мастерству кисти. И все это делалось так легко и бескорыстно, словно было естественно. Никто за все время ни разу не напомнил мне, что не принадлежу этому роду — да, ни Унис, ни Ниур никогда не относилась ко мне, как к родному сыну, однако и не говорили об этом, за что я был им благодарен. Даже маленький Унир относился к данному по-взрослому спокойно и с пониманием.

Рюу же отказался от предложенного места в доме, то и дело пропадая на месяц-другой, скитаясь в неизвестных мне местах. Он по-прежнему оставался моим слугой, однако возжелал попутешествовать и посмотреть мир, сильно изменившийся с его последнего далекого призыва.

— Что бы ни случилось, лишь позови меня, и я тотчас услышу тебя, обернусь драконом и прилечу в мгновение ока, — напоминал мне Рюу каждый раз в конце своего очередного визита в дом Ниура после очередного долгого путешествия, которые мужчина любил совершать пешком.

Свое прошлое имя, Иясу, я вынужден был бросить (однако сделал это без чувства сожаления), чтобы стать Инуром, кем по сей день и являюсь. Много лет назад, когда Униру было десять лет, а мне — шестнадцать, Ниур ушел в далекое странствие, сказав лишь, что намерен отыскать легендарные Врата в мир богов, располагающиеся, согласно легендам, где-то на краю человеческих земель. Учитель всегда увлекался легендами и множество всяких поведал нам с Униром, однако сам полностью поверил в них лишь тогда, когда познакомился с Рюу. После этого он все больше и больше начал грезить о том, чтобы отыскать божеств и прочих легендарных существ. Однако сколько бы ни начинал поднимать этот вопрос в беседах с Рюу, тот всегда отказывался помогать мужчине и твердил, что человеку лучше оставаться в том мире, к которому он принадлежит, а иначе легко потеряться в межмирье и не найти дорогу обратно. Вот только упрямство дракона лишь сильнее раззадоривало любопытство мастера кисти: Ниур от этих слов с большим усердием принимался за поиски предположительного местоположения Врат, основываясь на многочисленных легендах, почерпнутых из рассказов ученых мужей и библиотечных свитков, а также мемуарах тех, кому якобы удалось хоть немного соприкоснуться с божественным. Если первые пару лет Ниур еще как-то обучал меня с Униром, да и заказов принимал много от господ и победнее, и побогаче, то затем жажда познания овладела им настолько, что постепенно мастер забросил все свои прошлые дела, проводя дни и ночи за свитками в поисках давно мучивших ответов. Исполнение заказов со временем полностью легло на плечи Унис. Мы же с Униром принялись совершенствовать мастерство кисти, работая сообща и придумывая новые техники и заклинания, а также улучшая уже то, что знали. Время от времени нам помогала Унис, обучая тому, что ей известно, и давая тот или иной полезный совет. Она, в отличие от Ниура, никогда не давила на нас и не заставляла до ночи засиживаться с тренировками, однако была куда более безразличной насчет нашего обучения, чем ее муж — подчас мне вообще начинало казаться, что женщине было наплевать на всех кроме своей работы. Такое впечатление производила она молчаливостью и малоэмоциональностью. Однако, вспоминая о тех днях сейчас, я не соглашусь с прежним собой: Унис делала куда больше, чем могло показаться — она следила за домом, время от времени готовила пищу (хотя нередки бывали случаи, когда мы ели в забегаловках или то, что дарили щедрые заказчики), вела беседы с клиентами, общалась с печатниками и издателями… а Ниур тем временем либо рисовал, либо зарывался носом в свитки, либо уходил куда-нибудь перекусить. Он не курил и не злоупотреблял выпивкой, хотя, судя по картинам, в женщинах толк знал… однако я ни разу не видел, чтобы мастер посещал подобного рода заведения.