Диана Ледок - Солтинера. Часть вторая

- Да, сейчас там поспокойнее.

Она задумчиво поправила рукой прическу и посмотрела на Леона с Розой. Те слушали, затаив дыхание.

- Последние годы в Ленинграде жилось куда лучше, чем, скажем, лет десять назад, - прибавила она, словно это их молчание побудило ее продолжить рассказ. - Когда я уезжала, город продолжал строиться и жизнь вокруг кипела ключом. Это меня всегда занимало, - добавила она задумчиво. - Сейчас, когда мир как будто уже отстроился заново и нанесенные войной раны, так сказать, начали заживать, желание увидеть довоенный Ленинград становится очень сильным. Жаль, я не могу увидеть этот город времен молодости моих родителей.

Роза почувствовала, как напрягся Леон, и поспешила спросить:

- Но, вероятно, остались какие-то письма того времени - по письмам, думаю, можно было бы составить себе впечатление о городе.

- К счастью, в этом нет надобности, - София улыбнулась. - Родители рассказывали мне о прошлом сами. Но это совсем другое дело.

- Рассказывали? - повторила Роза растерянно. - Вот как, значит, они... То есть, я имею в виду, ваши родители остались в Ленинграде?

София удивленно посмотрела на нее.

- Конечно, остались. Я бы предпочла, чтобы они переехали жить к нам с Робером, но у мамы такая напряженная работа, что она не может себе этого позволить. Да и у моего брата два года назад родилась дочка, так что мама ни за что теперь из Ленинграда не уедет.

Роза едва сдержалась, чтобы не воскликнуть "Ребенок? Вы уверены?" и прикусила губу. Неужели она так плохо знает свою родословную, что не помнит о существовании двоюродного дедушки и его детей? Хотя, конечно, принимая во внимание их дальнее родство это простительно. Но все-таки...

Нахмурив брови, она бросила на Леона вопросительный взгляд.

- Тем более, что Миша назвал дочку Виолой, - прибавила София. - То есть в мамину честь. Это, знаете ли, растопило ее сердце.

Роза с Леоном разом уставились на нее. Роза почувствовала, как нечто холодное прокатилось где-то в районе ее живота.

- Хотя я и уверяла его, что Виола Речная - это не самое красивое сочетание имени и фамилии, - продолжала София, ничего не заметив. - Но, видать, на свете еще не перевелись упрямые люди.

В комнате повисла минутная пауза. София задумчиво смотрела на свою спящую дочь, а Роза с Леоном не сводили глаз с нее самой. Наконец Леон неуверенно произнес:

- Да, действительно, это звучит несколько странно.

- Ведь правда? - София пожала плечами. - Куда лучше это бы звучало с моей девичьей фамилией - Мелентьева, но...

Розе показалось, что еще немного, и от ее внешнего спокойствия не останется и следа - бушующие у нее внутри растерянность и непонимание просто прорвутся в конце концов наружу в виде какого-нибудь ненужного вопроса. В качестве профилактики она плотно сжала губы и с мольбой посмотрела Леону в глаза. Тот кивнул ей и спросил, обращаясь к Софии:

- Простите, но мы не совсем понимаем - вы сказали, что ваша девичья фамилия - Мелентьева?

- Ах, да, действительно, - спохватившись, закивала София. - Я совсем забыла - откуда вам знать все это, - она замешкалась на пару секунд, а потом отрывисто сказала. - Мои родители на самом деле удочерили меня, когда мне еще и года не было, и почему-то они посчитали, что мне будет лучше оставить себе фамилию моей родной матери. И я этого не очень понимаю, - прибавила она, вздернув брови. - Куда лучше было бы мне стать Речной, ведь моих настоящих родителей я не помню, и носить их фамилию... Словом, я была Мелентьевой вплоть до свадьбы с Робером. Так что теперь не осталось ничего, что напоминало бы мне о моих биологических родителях. То есть, почти ничего, - нехотя поправилась она. - Осталось завещание, найденное после смерти мамы, да еще и письмо.

Роза ахнула и Леон успокаивающе провел рукой по ее спине.

- Написанное ею? - спросил он глухим голосом.

София кивнула. Осторожно подойдя к стоящему в комнате гардеробу, она выдвинула один из ящиков и достала оттуда коробочку. Стерла с нее пальцем пыль, открыла крышечку и с осторожностью достала ветхое письмо. Передала его Розе и та с трепетом развернула бумагу.

- Это письмо некой Розе, - пояснила София, спокойно глядя на бумагу, которая дрожала в руках Розы. - Письмо твоей теске, которая получила его и впоследствии передала моим опекунам. Кроме него и завещания ничего не осталось. Одежда и прочее имущество досталось ее матери, а я - ее друзьям, Речным. Если хочешь, прочти его.

Не обращая внимания на громко стучавшее где-то у горла сердце, Роза расправила листок на коленях и они с Леоном склонились над ним. Оно было датировано двадцать вторым ноябрем 1926 года, и содержало следующие строки:

" Милая Роза, пишу это письмо тебе, поскольку из всех моих друзей только тебе я могу доверить мою тайну. Возможно, ты захочешь поделиться ей с твоим другом - думаю, будет лучше, если ты сделаешь это и прочтешь письмо ему. Впрочем, оставляю решение за тобой.

За время нашего знакомства произошло много того, от чего я с радостью отказалась бы теперь - слишком много боли мне пришлось пережить. Но сейчас это неважно, и я понимаю, что прожила прекрасную жизнь, и жалеть ни о чем не стоит. Скоро я умру, и я ничуть не сожалею об этом, так как не имею больше цели в этой жизни.

Прежде, чем эта свеча догорит, я постараюсь объяснить тебе, что же случилось - надеюсь, я успею сделать это, прежде чем силы полностью оставят меня. Итак, слушай, или, вернее читай:

Незадолго до рождения моей дорогой девочки я уже думала, что моя жизнь налаживается, что раны, нанесенные мне жизнью, скоро затянутся, не оставив и следа. Я имела право так думать... я чувствовала, что наконец нашла человека, с которым мне наконец удастся забыть о прошлом и начать новую жизнь. Мне казалось, что и он полюбил меня так же сильно, как я его. Я боготворила его, больше того, как выяснилось позже, я просто не смогла без него жить. Ради него я смогла бы сделать все на этом свете, стоило ему только меня попросить. И по его милости я теперь пишу тебе это письмо.

Он оставил меня, и оставил ради другой. После его ухода я думала, что смогу выжить, что смогу вырастить дочь и жить дальше - да, я так думала. Но спустя несколько дней я поняла, что не смогу этого сделать. Да простят меня мои близкие и безмерно любимая дочь!

Моя свеча гаснет, как гаснет и моя жизнь, дорогая Роза.

Письмо я пишу лишь затем, чтобы попросить тебя взять к себе мою Софию, мою девочку, и позаботиться о ней.

И, конечно, затем, чтобы ты не думала, что в моей смерти виноваты люди. Нет, лишь мое сердце всему виной!

Я прошу тебя проследить за тем, чтобы на мой гроб возложили лилии, в знак моей чистой и нежной любви ко всем, кого я оставляю. Это моя последняя просьба.