Диана Ледок - Солтинера. Часть вторая

Да благословит тебя Бог! Прощай! "

Несколько раз перечитав письмо, Роза молча отвернулась и несколько раз прерывисто вздохнула.

Лилии... Если бы она только могла знать об этом раньше! Но как же сама суть письма - почему никто не знал о том, что Анна Мелентьева сама решила покончить свои счеты с жизнью? Неужели София сознательно решила избавиться от темного прошлого собственной матери, и ничего не рассказала ни своей дочери, когда та выросла, ни кому-либо еще из близких? И единственными людьми, с кем она могла поделиться, оказались чужаки, иностранцы - Леон и она. Те, кого эта история просто не должна была заинтересовать. А что до родственников - вполне вероятно, что в конце концов София просто выбросила письмо, а в рассказах дочери ограничилась только упоминанием про лилии. И прошлое оказалось забыто. Забыто навсегда - если бы не они с Леоном.

Но кого Анна имела в виду, когда писала это письмо? Неужели она все-таки хотела, чтобы она, Роза, нашла его и обо всем ему рассказала? Или, быть может, она написала ей о нем просто потому, что не смогла промолчать?

Кончив читать, Леон молча протянул письмо Софии, и, пока та прятала его, он приобнял Розу за плечи.

- Вы знаете, что сталось с этой самой Розой? - спросил он после довольно продолжительного молчания. - По словам вашей матери, она была ее подругой. А что вы о ней знаете?

- О, совсем ничего, - пожала плечами София. - Мои приемные родители говорили, что она только передала им меня, а потом исчезла.

Еле сдержавшись, чтобы не воскликнуть "Как я могла?!", Роза спросила:

- А как нашли это письмо?

- Говорили, что эта самая Роза, ее подруга, придя однажды ее навестить, обнаружила ее в темной комнате с задернутыми шторами, лежавшей на полу с пером в руке, и с этим самым письмом на столе. И еще говорили, что на ее теле не обнаружили ни одной смертельной раны, ни яда в крови... Словом, ничего, из-за чего она могла бы умереть. Ее похоронили, так и не узнав, от чего именно она умерла. Врачи терялись в догадках, и в конце концов решено было считать, что причиной смерти послужило разбитое сердце.

- Ну еще бы, - пробормотал Леон.

- Мама рассказывала, что на гроб Анны возложили целый букет лилий, как она и просила.

София как-то странно угрюмо улыбнулась и добавила:

- Кроме этих писем я ничего не знаю о ней. По крайней мере ничего, что не опиралось бы на факты... Конечно, мне рассказывали о ней ее родственники, но это было совершенно не то, чего бы я хотела... или ожидала услышать на самом деле. Вы понимаете? Ничего не знать о собственной матери, какого? - она горько усмехнулась.

Несколько минут протекли в неловком молчании. София задумчиво смотрела на спящую Олив, а Леон с Розой не смели обменяться и взглядом. Наконец, Леон сказал, что Олив, кажется, заснула. София вздохнула, словно провожая какие-то свои тайные мысли, а потом встала и пошла к двери, поманив гостей следовать за собой.

- Кажется, Фредерик ушел, - сказала она, оглядевшись и увидев сидевшего на диване с газетой мужа. Тот кивнул и улыбнулся.

- Только что, - сказал он. - Морис начал шуметь, и он пошел с ним на улицу. Сказал, что подождет вас, - добавил он, обращаясь к Леону. - Он ведь обещал показать вам город.

- Да, действительно, - согласился Леон, слабо улыбнувшись. Он взял Розу за руку. - Тогда нам пора. Большое вам спасибо за гостеприимство.

София проводила их до двери, а когда Леон с Розой попрощались и вышли за порог, она им улыбнулась все той же странной, угрюмой улыбкой.

- Спасибо вам, - сказала она, и голос ее едва заметно дрогнул. - Прощайте.

И она закрыла за ними дверь.

Фредерика они так и не нашли, да и искали его лишь за тем, чтобы попрощаться. Леон казался напряженным и угрюмым, и Роза, пока он возился с телефоном, тоже чувствовала себя на редкость далекой от действительности. Время стало каким-то вязким, секунды текли медленно, и поэтому она обрадовалась, когда вид улицы Бове сменился видом маленькой, знакомой комнатки в Ленинграде. Франция 1964 года исчезла, превратившись в крошечную картинку Бове на экране телефона Леона.

- Ну, что ты скажешь? - Леон устало плюхнулся на свою кровать и запустил пятерню в волосы. - Похоже, мы знаем, что с ней стряслось. Честно говоря, я думал, что с ней просто случился какой-нибудь несчастный случай, но это... Господи, неужели это правда? Она покончила с собой?

- И зачем, хотела бы я знать? - спросила Роза, тоже опускаясь на краешек своей кровати.

- Любовь, - странным голосом протянул Леон. - Достаточно просто. Она не смогла пережить уход того, о ком писала. Такое бывает, а для Солтинера это - обычное дело.

Роза встретила его взгляд и вздохнула. Леон мрачно усмехнулся и продолжил:

- Анна ведь Солтинера. И если она влюбилась безответно, то вполне могла впасть из-за этого в депрессию, а потом и умереть. Как ни страшно это звучит, но это так.

- Неужели все так серьезно? - испуганно спросила Роза. - Неужели только из-за исчезновения какого-то человека любой Солтинера может умереть? Но ведь не может же быть, чтобы всякому отвечали взаимностью. Это было бы просто нечеловеческое везение!

Леон качнул головой и ответил, взвешивая слова:

- Понимаешь, в этом смысле всем Солтинера и правда везет. Мы влюбляемся, когда чувствуем, что нашли "своего" человека. В наше время люди любят терять голову по нескольку раз за год, но при этом это чувство далеко от... Скажем так, любят по-настоящему раз-два в жизни, и любят - душу. Конечно, иногда сложно разглядеть, какая там душа у человека, но у нас с этим проще, потому что мы чувствуем все сразу. И поэтому нам везет - мы просто не ошибаемся, потому что действуем наверняка. Ну, в большинстве случаев это так, - поправился он, - бывает, что и ошибаемся, но это лишь очень редкие исключения.

Какое-то время Роза молча взвешивала эти слова, а потом непонимающе нахмурилась и спросила:

- Выходит, Анна ошиблась?

Но Леон лишь развел руками.

- Этого я тоже понять не могу. Скорее всего, произошло какое-то недоразумение, из-за которого они вынуждены были расстаться, или что-то вроде этого.

- Но почему же это случилось, если она влюбилась "наверняка"? Должна же она была знать, что делает. Или все дело в том, что тот, в кого она влюбилась, не согласился с ее видением "родственной души"? - Роза потерла виски кончиками пальцев. - Или же нет... Слушай, а если Солтинера влюбляется в простого смертного... - Леон улыбнулся, и Роза поспешно продолжила, - он же рискует запросто получить от ворот поворот. Такое ведь вполне могло случиться и с Анной. Не могла же она подойти на улице к прохожему и сказать "Прости, но ты - моя родственная душа, так что пошли, обсудим это".

Но Леон лишь покачал головой.