Бернард Корнуэлл - Экскалибур

Первые всадники пронеслись мимо, и тут со взморья донесся голос Артура.

– Вперед! – воззвал он. – Вперед! Вперед! Вперед!

– Пошли! – завопил Саграмор, и мы устремились вверх по склону.

Ноги разъезжались на песке; казалось, до вершины мне в жизни не добраться, но наконец мы перевалили через гребень и ринулись вниз, на взморье, в общую свалку, туда, где кони месили копытами плотный влажный песок. К тому времени Артур уже повернул вспять и его тридцать человек сшиблись с преследователями, что числом превосходили Артуровых копейщиков в два раза. Но теперь враги увидели нас – мы бежали прямо на их фланг, – и самые благоразумные тотчас же развернулись и галопом помчались на запад, от греха подальше. Большинство остались и приняли бой.

Я проревел вызов, принял удар копья точно в середину щита, полоснул Хьюэлбейном по задней ноге лошади, подрезая сухожилия, и, едва конь завалился в мою сторону, с силой рубанул Хьюэлбейном всадника по спине. Тот взвизгнул от боли, я отпрыгнул назад; всадник и конь рухнули: копыта, кровь, песок – все смешалось в кашу. Я пнул дергающегося врага в лицо, заколол его Хьюэлбейном, затем, отведя меч назад, ударил снизу вверх очередного растерявшегося всадника, что попытался было ткнуть меня копьем. В ушах звенел жуткий боевой клич Саграмора; у самой кромки воды Гвидр пронзил упавшего копьем. Враги кинулись наутек – погнали коней через отмели, где отступающая вода, взбурлив, затягивала в себя песок и кровь и уносила их назад, в волны. На моих глазах Кулух направил коня прямо на врага и голыми руками выдернул всадника из седла. Тот попытался встать, но Кулух широко размахнулся, поворотил коня и вновь рубанул сверху вниз. Немногие уцелевшие оказались в ловушке между нами и морем – мы безжалостно вырезали их всех. Умирающие лошади визжали и молотили копытами. Волны окрасились розовым, а песок почернел от крови.

Сразили мы два десятка, а еще шестнадцать захватили живьем, а когда пленники рассказали нам все, что знали, их мы тоже умертвили. Отдавая этот приказ, Артур поморщился, ибо терпеть не мог проливать кровь безоружных, но выделить копейщиков для охраны пленных мы не могли, равно как и не испытывали сострадания к врагам, у которых щиты без гербов, в знак особой жестокости. Мы убили их быстро: велели встать на колени на песке и обезглавили их Хьюэлбейном либо острым Саграморовым клинком. То были люди Мордреда; сам Мордред вел их по взморью, но, едва завидев нашу засаду, король поворотил коня и велел своим людям отступать.

– Я почти до него добрался, – досадовал Артур, – еще бы чуть-чуть, и достал бы! – Мордред спасся, но первую победу мы одержали, хотя потеряли троих, а еще семеро истекали кровью.

– Как сражался Гвидр? – спросил у меня Артур.

– Отважно, господин, отважно, – заверил я, пытаясь отчистить окровавленный меч песком. – На его счету не одна смерть, господин, – заверил я Артура.

– Хорошо, – кивнул он, подошел к сыну и обнял его за плечи. Единственной рукой я отскреб от крови Хьюэлбейн, затем ослабил завязки шлема и стянул его с головы.

Раненых лошадей мы добили, уцелевших увели в крепость, затем собрали оружие и щиты врага.

– Снова они не сунутся, – заверил я Кайнвин, – разве что подкрепление подоспеет. – Я поглядел вверх, на солнце, что медленно поднималось в безоблачное небо все выше.

Воды у нас было в обрез – только то, что привезли с собой Саграморовы люди среди прочей нетяжелой клади, так что воду выдавали порциями. День обещал быть долгим: то-то мы измучаемся жаждой, особенно наши раненые. Один из них дрожал в ознобе. Лицо его побледнело до восковой желтизны, а когда Саграмор попытался влить ему в рот несколько капель влаги, он судорожно прикусил край меха с водой. Он стонал в агонии, терзая нам души, и наконец Саграмор облегчил его страдания ударом меча.

– Надо сложить погребальный костер, – предложил Саграмор, – вон там, в конце косы. – Он качнул головой в сторону ровной полосы песка, куда море нанесло груды выбеленного солнцем плáвника.

Артур этого предложения словно не расслышал.

– Если хочешь, поезжай на запад, – посоветовал он Саграмору.

– И бросить вас здесь?

– Если ты останешься, – тихо проговорил Артур, – то я не знаю, как ты уедешь. Лодка приплывет только одна. А к Мордреду подойдет подкрепление. К Мордреду, но не к нам.

– Мы и их перебьем, – коротко отрезал Саграмор. Думается мне, он знал, что, оставшись, обрекает себя на смерть. Лодка Каддога отвезет в безопасное место от силы человек двадцать, но никак не больше. – Мы можем переплыть реку, господин, – отозвался он, качнув головой в сторону восточного берега, что маячил темной, недвижной стеной за оконечностью песчаной косы. – Ну, те из нас, кто плавать умеет, – уточнил он.

– А ты умеешь?

– Поучиться никогда не поздно, – отозвался Саграмор и сплюнул. – Кроме того, мы покамест живы.

Живы – и не побеждены, и каждая минута приближала нас к спасению. Я видел, как люди Каддога тащат парус на «Придвен», что застыла, накренившись, у самой кромки воды. Мачта уже стояла вертикально, хотя люди все еще возились со снастью, крепя стеньгу, а через час-другой начнется прилив и лодка вновь окажется на плаву, готовая к путешествию. Всего-то и надо, что дождаться вечера. Мы принялись складывать из плáвника громадный костер и, едва он разгорелся, предали огню тела наших погибших. Волосы их ярко вспыхнули, запахло паленым мясом. Мы подбросили дров – и вот уже костер превратился в ревущий, накаленный добела ад.

– Призрачная ограда могла бы задержать врагов, – предложил Талиесин, пропев молитву за четырех сгорающих в пламени воинов, чьи души уплывали вместе с дымом на поиски своих призрачных тел.

Призрачной ограды я вот уже много лет как не видел, но в тот день мы ее соорудили. Жуткое занятие, скажу я вам. У нас было тридцать шесть вражьих трупов, и мы отрубили тридцать шесть голов и насадили их на захваченные копья. А копья воткнули в ряд, перегородив песчаную косу, и Талиесин, весь из себя внушительный, в белых одеждах и с древком копья в руках – вылитый друид! – переходил от одной окровавленной головы к другой, чтобы враг подумал, будто без заклинаний не обошлось. Мало кто дерзнет по доброй воле пройти сквозь призрачную ограду без друида, способного отвести зло, и как только ограда была построена, мы вздохнули спокойнее. В полдень мы разделили скудную трапезу; помню, как удрученно глядел Артур на зловещий строй копий.

– Прийти к такому – от Иски, – тихо промолвил он.

– Прийти к такому – от Минидд-Баддона, – отозвался я.

Артур пожал плечами.

– Бедный Утер, – вздохнул он, верно подумав о клятве, в силу которой Мордред стал королем, о клятве, что привела к этой согретой солнцем песчаной косе у моря.