Бернард Корнуэлл - Экскалибур

– Не знаю, господин. Что-то с ними не так. Вон, гляди! – Исса вновь ткнул пальцем в нужном направлении; на моих глазах группка копейщиков перебралась через изгородь. Чужаки присели на корточки с нашей стороны изгороди: оглядывались они скорее назад, нежели в нашу сторону. Они выждали несколько минут и вдруг разом сорвались с места и побежали к нам.

– Дезертиры? – предположил Исса. – Да быть того не может!

И в самом деле странно: ну кому придет в голову дезертировать из громадной саксонской армии, чтобы присоединиться к нашему осажденному отряду? Но Исса оказался прав: как только одиннадцать чужаков дошли до середины склона, они демонстративно перевернули щиты вверх ногами. Саксонские часовые наконец-то заметили изменников, и два десятка вражеских копейщиков уже бросились в погоню, да только поздно: одиннадцати перебежчикам до форта осталось всего ничего.

– Как только будут здесь – веди их ко мне, – приказал я Иссе и, вернувшись к центру крепости, облачился в доспех и пристегнул к поясу Хьюэлбейн.

– Дезертиры, – объяснил я Кайнвин.

Исса повел нежданных гостей через травянистое плато. Сперва я узнал щиты – на них красовался Ланселотов орлан с рыбиной в когтях, – а затем узнал и Борса, родича Ланселота и его защитника. Завидев меня, он нервозно заулыбался, я широко ухмыльнулся – и Борс разом расслабился.

– Лорд Дерфель, – поприветствовал он меня. Его широкая физиономия раскраснелась после пробежки на крутом подъеме, дюжая грудь ходила ходуном – бедолага пытался отдышаться.

– Лорд Борс, – церемонно произнес я и крепко его обнял.

– Если мне и суждено умереть, так уж лучше на своей стороне, – объявил он. И перечислил поименно своих копейщиков: все они оказались бриттами из свиты Ланселота – и никто из них не соглашался махать копьем на службе у саксов. Гости поклонились Кайнвин и сели; им принесли хлеба, меду и солонины. Ланселот, сообщили они, ушел маршем на север, к Элле с Кердиком, и теперь все силы саксов объединились в долине под нами.

– Говорят, их там больше двух тысяч, – поведал Борс.

– У меня и трех сотен не наберется.

Борс поморщился:

– Но Артур здесь, так?

Я покачал головой:

– Нет.

Борс вытаращился на меня во все глаза, открыв рот, и даже куска не дожевал.

– Как так не здесь? – наконец выговорил он.

– Артур на севере, насколько мне известно.

Борс сглотнул и выругался себе под нос.

– Тогда кто же здесь?

– Всего лишь я. – Я обвел рукой холм. – И все, кого ты видишь.

Краснолицый здоровяк взялся за рог с медом и жадно приник к нему.

– Стало быть, мы обречены, – мрачно отметил он.

Борс искренне думал, что на Минидд-Баддоне укрепился сам Артур. Более того, по словам Борса, Кердик с Эллой тоже так считали, поэтому они и двинулись прочь от Темзы на юг, к Аква-Сулис. Саксы, первыми загнавшие нас на вершину холма, углядели на Минидд-Баддоне Артурово знамя и поспешили известить о том саксонских королей, которые тщетно разыскивали Артура в верховьях Темзы.

– Ублюдки знают ваши планы, – предостерег меня Борс, – им известно, что Артур собирался дать бой под Кориниумом, да только найти они его там не нашли. А хотят они вот чего, Дерфель: хотят они разыскать Артура раньше, чем к нему подоспеет Кунеглас. Стоит покончить с Артуром, полагают они, и Британия падет духом.

Но Артур, умница Артур, преловко ускользнул от Кердика с Эллой. И тут саксонские короли прослышали, будто знамя с медведем реет над холмом близ Аква-Сулис, и поворотили все свое громадное воинство на юг. А Ланселоту приказано спешить на подмогу.

– О Кулухе вести есть? – спросил я Борса.

– Он где-то там, – туманно пояснил Борс, махнув рукою в южном направлении. – Мы его так и не нашли.

Внезапно он ощутимо напрягся. Я обернулся: за нами наблюдала Гвиневера. Она избавилась от своих тюремных обносков и теперь щеголяла в кожаной куртке, шерстяных штанах и высоких сапогах – в мужской одежде вроде той, что некогда носила на охоте. Позже я узнал, что платьем этим она разжилась в Аква-Сулис, и хотя качество было не ахти, каким-то непостижимым образом Гвиневера умудрилась придать ему элегантности. На шее у нее сверкало саксонское золото, за спиной висел колчан со стрелами, у пояса – короткий нож, а в руке она сжимала охотничий лук.

– Лорд Борс, – холодно поприветствовала она защитника своего бывшего любовника.

– Госпожа. – Борс вскочил на ноги и неуклюже поклонился.

Гвиневера окинула взглядом щит с Ланселотовым гербом и скептически изогнула бровь.

– Тебе он, вижу, тоже прискучил?

– Я бритт, госпожа, – чопорно отозвался Борс.

– Бритт, и притом отважный, – тепло заверила Гвиневера. – Думается, нам очень повезло, что ты с нами. – Слова она нашла ровно те, что надо: Борс, изрядно смущенный встречей, внезапно расплылся в застенчивой улыбке. Он пробормотал, что-де счастлив ее видеть, однако ж по части комплиментов Борс был не силен – бедняга аж краской залился.

– Надо полагать, твой прежний господин ныне с саксами? – спросила Гвиневера.

– Да, госпожа.

– Тогда молю, чтобы он оказался в пределах досягаемости моего лука, – промолвила рыжеволосая красавица.

– Это навряд ли, госпожа, – отозвался Борс: он-то знал, сколь неохотно Ланселот подвергает себя опасности. – Зато в саксах у тебя нынче недостатка не будет. Стреляй – не хочу.

И Борс был прав, ибо внизу, под нами, там, где солнце выжигало последние клочья речного тумана, Кердик с Эллой, по-прежнему веря, что их главный враг угодил в западню на Минидд-Баддоне, планировали сокрушительную атаку. Никаких тебе тонких маневров, никакого тебе захвата с флангов – нет, нас ожидал штурм простой и грубый, как удар молота, вверх по южному склону Минидд-Баддона. Сотни воинов уже строились в боевой порядок, плотные ряды копий поблескивали в утреннем свете.

– Сколько их там? – спросила Гвиневера.

– Слишком много, госпожа, – удрученно заметил я.

– Половина их армии, – уточнил Борс и объяснил ей, что саксонские короли верят, будто на вершине холма заперты Артур и его храбрейшие воины.

– Выходит, Артур обвел-таки их вокруг пальца? – спросила Гвиневера. В голосе ее отчетливо прозвучала нота гордости.

– Не Артур, а мы, – хмуро буркнул я, указывая на знамя с медведем, подрагивающее на легком ветерке.

– Так что теперь придется нам их победить, – бодро отозвалась Гвиневера, хотя я понятия не имел как. Настолько беспомощным я не чувствовал себя с тех самых пор, как застрял на Инис-Моне, осажденный людьми Диурнаха, но в ту мрачную ночь у меня был в союзниках Мерлин – и его магия вывела нас из западни. Теперь на магию рассчитывать не приходилось, и я ждал самого худшего.

Все утро я наблюдал, как саксонские воины строятся среди зеленой пшеницы, как их маги выплясывают вдоль боевых рядов, а вожди разглагольствуют перед копейщиками. Передний ряд саксонского строя держался неплохо: то были закаленные в боях воины, принесшие клятву своим лордам, но прочие собравшиеся, надо думать, были под стать нашему ополчению (по-саксонски – фирд ) и постоянно разбредались в разные стороны. Одни ушли к реке, другие вернулись в лагеря. Мы наблюдали за происходящим с вершины холма: ну ни дать ни взять пастухи сгоняют бесчисленное стадо – едва удавалось построить одну часть армии, как в другой воцарялся беспорядок, и все начиналось сначала. И все это время грохотали, не умолкая, саксонские барабаны. Барабаны эти представляли собою громадные полые бревна – по ним колотили деревянными дубинками, и зловещие ритмы смерти эхом прокатывались по лесистому склону в дальней части долины. Саксы, конечно же, глушили эль – набирались храбрости перед тем, как двинуться на наши копья. Кое-кто из моих людей прикладывался к меду. Я этого не поощрял, ну да запретить солдату пить – все равно что помешать собаке лаять; кроме того, очень многим было позарез необходимо пламя, что мед зажигает в брюхе, ибо они умели считать не хуже меня. Тысяча воинов пришла биться с жалкой горсткой из трехсот человек.