Елена Звездная - Восход черной звезды

Отчитывались, полагаю, о текущем подчинении всех войск и территорий власти вернувшегося императора. Кесарь молча выслушивал, после произносил несколько слов, и возвращался к прежнему занятию. Собиранию останков. В основном при помощи магии, но не чурался прикасаться и руками, вытаскивая из красноватокирпичного песка черепа разного размера. Здесь было много детей. Меня поразило это. Не только жестокостью темных, не пощадивших даже новорожденных крох… жестокость наших противников лишь заставила более серьезно к ним относиться. Поразило то, что кесарь перенес нас сюда и вот уже несколько часов старательно восстанавливал все, что мог восстановить. Восстанавливал тела здесь. В поселении. При том, что воины этих песчаных демонов находились далеко от сюда и по идее, нужнее были именно они.

И не то чтобы я осуждала, нет, с точки зрения морали это было правильным, просто… простоя помнила Мират… там ведь тоже были дети.

Резко отвернулась, не желая видеть кесаря, не желая даже знать, как он отнесется к этой моей мысли, если сумеет… когда сумеет ее прочитать. На сердце было муторно и гадко, от усталости шатало все явственнее, дышать было тяжело из-за песка, побеспокоенного старательными копателями и ветра, поднимающего и несущего частицы пыли по ветру.

Задумчиво сделав несколько шагов, я увидела в песке мутный отблеск. Заинтригованная находкой подошла и попыталась наклониться, чтобы поднять… Ключевое слово — попыталась. В этой гоблинской пародии на нормальную одежду столь низкие наклоны предусмотрены не были! Подавив очередную вспышку раздражения, я изменила тактику и медленно, изящно присела, чтобы протянув руку обнаружить, что до металлического кругляшка мне все таки не добраться. Появилось безумное желание психанув, сорвать с себя все это нагромождение ткани разной степени жесткости и…

— И это плохая идея, — раздалось надо мной.

После чего кесарь молча протянул руку. Так же молча приняла помощь, поднялась.

Полуголый пресветлый император наклонился, взял заинтересовавшую меня штуковину, отряхнул от песка и передал мне.

Это оказалась погремушка.

Я выронила ее на песок, едва осознала, что держу в руках. Запрокинула голову, глядя в зеленоватое небо и прилагая неимоверные усилия для того, чтобы сдержать слезы.

Кесарь, стоящий рядом и пользующийся преимуществом в росте, подошел ближе, наклонился, закрывая небосклон чужого мира от меня, и холодно произнес:

- Я был слишком зол, чтобы думать о детях Мирата, нежная моя.

Значит, считал и эти мои мысли.

- Знаете, мне вот вдруг любопытно стало — вам что, кроме моих мысленных разговоров, больше слушать некого? — враждебно поинтересовалась я.

- Тюремная камера? — убийственно ласково поинтересовался он.

Мда, нашла с кем спорить.

Кесарь понятливо усмехнувшись, извлек из воздуха белый шелковый платок, нежно вытер слезы, прочертившие влажные дорожки по моим щекам, затем ледяным тоном произнес:

- Ты желаешь покинуть это место?

Я желаю покинуть этот мир, если честно. И мне очень хочется домой, но:

- Нет, мой кесарь.

- Я твой муж, — отрезал он.

После чего протянул руку к песчаному холму, близ которого и была найдена погремушка, и песок разметало ветром, обнажая останки явно женщины, прижимающей к себе двух малышей… Я сделала глубокий вдох и подумала о том, что темные будут уничтожены. Да, это не моя война, но… темные будут уничтожены!

Кесарь, едва слышно простонав, опустился на колено перед телами, протянув руку, коснулся иссушенной, ставшей словно пергамент щеки женщины, глухо выругался. И я поняла, что он знал ее. А еще стало ясно, что ее убили ударом меча, раскроив череп на две неравные половины…

Резко отвернувшись, я вновь запрокинула лицо и посмотрела в небо. В огромное, зеленоватое кристально прозрачное небо… Местное черное светило сейчас как раз находилось в зените, а вот белое клонилось к закату. Да уж, мир под двумя солнцами — черным и белым. Жестокий мир Эррадараса. А впрочем, чего еще можно было ожидать от земли, породившей самого жестокого правителя из всех, кого я знала?! Вопрос риторический.

Еще около часа потребовалось чтобы разыскать все останки. Насколько я поняла, кесарь их всех пересчитал, словно знал какое конкретно количество должно быть. Это удивило. Нет, я понимаю знать точное количество воинов, но что касается членов их семей…

- Это песчаные демоны, нежная моя, — отряхивая руки и подходя ко мне неизменно легкой, полной грации и сдержанной угрозы походкой, произнес император, находясь во все том же непристойном полуобнаженном виде, — рождение ребенка у них — событие. Детей мало и это великая ценность, охраняемая всем племенем.

Я вспомнила о найденной погремушке. Золотой погремушке…

Затем перевела взгляд на композицию, завершаемую военачальниками в серебристых полудоспехах — да, они тоже пораздевались, видимо, чтобы удобнее было работать. Результатом их труда стал круг, состоящий из трех секций. В первой с предельной осторожностью были уложены останки детей, во второй женщины и девушки, в третьей секции уложили стариков и наиболее поврежденные останки. А в центре имелся круглый щит, и именно к нему меня решительно повел кесарь. И вот этого я уже не поняла.

- А я вам зачем? — спросила с искренним удивлением.

- Я собираюсь повторить то, что совершили ты и ракард в лесах у границ Далларии, — последовал ответ.

То есть и случившееся там кое-кто преотлично видел!

- И вот мне вдруг стало интересно, — придерживая край платья и неловко ступая вслед за увлекающим меня императором, произнесла я,

— а если бы мы с Динаром не спаслись, как бы вы тогда выкручивались с вашим эпичным возвращением в родной Эррадарас?

Кесарь ответил не сразу.

Для начала он довел до того самого щита в центре композиции, после помог на него ступить, встал следом сам, обнял меня за талию, рывком прижав к себе, вторая его рука, пробравшись под покров, коснулась шеи, скользнула на затылок, фиксируя мою голову, потянул, вынуждая запрокинуть лицо.

И склонившись к моим губам, насмешливо произнес:

- Я мог бы многое рассказать, нежная моя, но смысл?

- Смысл?! — возмутилась я. — Смысл как минимум в том, что я бы многое поняла!

- Например? — император издевательски усмехнулся. — Кари, моя Кари, поверь, я уже смирился с тем, что некоторые вещи тебе, видимо, не дано понять. Смирился и нашел в этом массу положительных моментов. Расслабься.

Расслабление было крайне далеким состоянием от имеющегося, и вообще мне хотелось бы внести ясность.

- И что именно мне, по-вашему, не дано понять? — воинственно спросила я.

Кесарь улыбнулся. Это была странная улыбка, выражающая снисхождение, насмешку, иронию и массу всего прочего, мне совершенно непонятного и по моему скромному мнению к вопросу не относящемуся!