Джена Шоуолтер - Темная страсть

Выяснилось, что ему больше не нужно ни есть, ни спать. Он просто существует в бесконечном белом пространстве, но его решимость выбраться отсюда оставалась непоколебимой.

Аэрон с Баденом уже разработали несколько перспективных теорий. Возможно, ларец спрятан у всех на виду. Или в какой-то иной реальности, вроде этой, куда никому не по силам телепортироваться. А может, погребен на дне моря. Однако кто похитил артефакт и зачем, все еще оставалось для них загадкой.

— Я так хочу вернуться, — сказал однажды Баден, прогуливаясь вместе с Аэроном в окружавшем их тумане. Так лучше думалось. — Иногда нам вдруг мельком показывают, что творится на земле, но это же так мало.

— Что ты видел?

— Несколько битв Сабина с охотниками до того, как он переехал в Будапешт. Вашу крепость. Взрыв, после которого вы снова собрались все вместе. Каждую из женщин, которая вам помогала. Кстати, Люсьен — везучий ублюдок. Его подружка впечатлила меня больше всех.

— Ты бы ему скорее посочувствовал, если б на самом деле встретился с Аньей.

Баден рассмеялся:

— Что, она та еще головная боль? Впрочем, как и все они. — Погрустнев, он хлопнул Аэрона по спине. — Думаю, больше всего я скучаю именно по женской мягкости.

Вспомнил Хэдие?

— Почему ты это сделал? — Аэрон наконец задал вопрос, мучивший его долгие столетия. — Почему позволил охотникам обезглавить себя?

Баден пожал плечами:

— Я устал. Безумно устал постоянно оглядываться через плечо, подозревать всех подряд во всем на свете. Даже в тебе начал сомневаться.

— Во мне?

— Вообще-то во всех вас, — со вздохом признался Баден. — Это было совершенно невыносимо. Я ненавидел думать, будто однажды вы пойдете против меня, хотя в глубине души понимал, что такое невозможно.

— Ты прав. Мы бы никогда не причинили тебе вреда.

Воины слишком любили Бадена и доверяли ему, невзирая на его демона. Знали, что друг всегда поддержит и поможет.

— А потом появилась та женщина, — продолжил Баден. — Я заподозрил, что она наживка, хуже того, я на это надеялся. Поэтому так и поступил. Проводил ее домой, позволил соблазнить себя, даже понимая, что вот-вот нагрянут охотники. На самом деле я почувствовал… облегчение, когда они наконец пришли. Я даже не стал сопротивляться.

Совсем как сам Аэрон в итоге отказался сражаться с Лисандром.

— Ты рад тому, как все закончилось?

— Честно говоря, не знаю. Единственное доступное мне здесь развлечение — это Пандора, а, как ты заметил, с ней не очень-то весело.

Вот уж точно.

— Кстати, о Пандоре — она что, испарилась? С нашей первой встречи я ее больше не видел.

— Нет, она так себя обычно и ведет. Дает несколько дней отдыха, пока не расслабишься, думая, что все хорошо, а потом снова нападает. Но хватит о ней. Почему ты так поступил? — спросил Баден, бросая на друга взгляд украдкой. — Почему дал себя убить? Да, я знаю, что это был твой выбор. Ты слишком хороший боец, чтобы кто-то сумел тебя победить.

Аэрон устало вздохнул — совсем как Баден только что.

— Все эти годы я боялся смерти, но ты прав, в конце концов я принял ее добровольно. Не из-за усталости, а потому, что хотел спасти свою женщину.

— А, опять женщина. Наше извечное слабое место. Расскажи мне о ней. Я ее еще не видел. — Баден в предвкушении потер руки. — Хочу знать, что за создание сумело окрутить такого осторожного парня.

— Да, Аэрон, мне тоже это интересно.

Аэрон замер.

— Ты это слышал?

Он развернулся, отчаянно пытаясь отыскать взглядом ту, кого желал больше жизни, но никого не увидел.

— Да, — нахмурившись, подтвердил Баден. — Женский голос, так?

«Значит, я не свихнулся».

— Оливия? — окликнул Аэрон. Он мог бы поклясться, что сердце с новой силой застучало в груди. — Оливия!

В нескольких ярдах от него воздух замерцал, блестки собрались в единую жемчужину, а затем вытянулись, принимая очертания тела. Темные кудри. Ярко-голубые глаза. Безупречная кожа. Губы сердечком. Румянец цвета лепестков розы на щеках и величественные белые крылья за спиной.

Крылья. Ангельские крылья. Она вернулась домой.

— Ты меня видишь? — Аэрон в отчаянии кинулся к ней. — Ты можешь видеть мертвых?

— О да. Я тебя вижу.

Аэрон подбежал, сгреб Оливию в охапку, сжал в объятиях и закружил. Она здесь! С ним! Больше он никогда ее не отпустит.

Оливия запрокинула голову и беззаботно рассмеялась. Этот смех… как бальзам на душу Аэрона.

— Оливия.

Страстно желая вновь ощутить ее вкус, он прильнул к ангельским губам, которые легко и охотно открылись ему навстречу, и Аэрон стал дарить ей поцелуй за поцелуем, наслаждаясь теплом и изгибами ее тела. Оливия принадлежит ему, ему одному, и никому больше.

— Аэрон. Мне столько нужно тебе рассказать.

Дрожа, он поставил Оливию на ноги и обхватил ладонями ее лицо, боясь отпустить хоть на мгновение.

— Милая, что ты здесь делаешь? Как оказалась тут? Ты ведь снова ангел? — «Мой ангел».

— Да. Я больше не воитель, а снова вестник радости.

— Ты всегда приносила мне только радость, но как… не понимаю…

Улыбнувшись ему, Оливия провела кончиками пальцев по его лицу, будто тоже никак не могла от него оторваться.

— Мой Бог — создатель бытия, и он дарует тебе новую жизнь. Так же, как Высший Небесный Совет позволил мне вернуться к прежним обязанностям — хотя и настаивал, что мне теперь куда лучше подошла бы роль воителя. Отныне я твой персональный вестник радости. Они поняли, что ни ты без меня, ни я без тебя счастливы не будем.

Аэрону никак не удавалось до конца осмыслить услышанное.

— А им-то какая разница? Они же сами хотели моей смерти.

— Ты пожертвовал всем ради меня. Мой Бог признал силу твоего поступка и решил вознаградить тебя. Он исцелит твое прежнее тело, вернет в него душу, и ты сможешь возвратиться в крепость. Мы будем вместе.

— Вместе.

От благодарности Аэрону захотелось упасть на колени, закричать от радости, пуститься в пляс… Чудеса продолжаются. Оливия теперь его.

В ее глазах промелькнули неуверенность и сомнение.

— Ты рад?

— Счастлив, как никогда, милая. Ты — все, чего я хочу от жизни, все, в чем нуждаюсь.

На губах Оливии расцвела улыбка.

— Я испытываю то же. — Тут ее улыбка потускнела. — Насчет Ярости… боюсь, демона тебе не вернут. Я пыталась их уговорить. Но его уже вселили в другого.

— В кого?

— В женщину по имени Сиенна Блэкстоун. Она была смертной, ее застрелили. Но Кронос спас ее душу и хранил у себя.

Сиенна Париса. Из всех возможных вариантов… Чем это обернется для бедняги Париса? Похоже, он все-таки сможет вернуть свою женщину, но она еще долгие годы будет сходить с ума, одержимая Яростью. Будет жить одной лишь местью и желанием карать грешников.