Джена Шоуолтер - Темная страсть

Знает ли Гален, какими методами его подручный выбивает нужную информацию? Волнует ли это вообще одержимого демоном Надежды? Догадывается ли он, как влияет на нее его близость?

«Оливия, проклятье! Ты ничего не должна рассказывать и ничего не обязана терпеть. Просто пойдем домой».

Вдох, выдох. Она боролась с собой и со своими желаниями. С глупой надеждой, с болью. Оливия открыла рот, не зная, что собирается сказать. Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, Стефано ее ударил… У Оливии потемнело в глазах… и она полетела куда-то вниз, все глубже и глубже… теряясь в благословенном забытьи…

— На это уйдет куча времени, и, возможно, мы так ничего и не добьемся.

Аэрон стоял и смотрел на друга, едва сдерживаясь, чтобы не схватить его за мощные плечи и не встряхнуть хорошенько. Разноцветные глаза Люсьена — один карий, другой голубой — глядели на Аэрона с мрачной решимостью.

— Мне плевать, сколько времени это займет. Просто сделай.

За то, что не подумал об этом способе раньше, Аэрону хотелось самому себе дать оплеуху. Все в крепости поверили словам Легион, будто Оливия вернулась на небеса. Воины даже вместе просмотрели запись с камеры Торина. Ту, где ангел прыгает с балкона спальни.

Аэрон снова и снова проигрывал в голове эту сцену. Вот Оливия стоит в комнате, смотрит на ночное небо. Потом вдруг напряглась, обернулась. Повернулась обратно, вышла на балкон, двигая губами, словно при разговоре с кем-то. Легион заявила, что Оливия бормотала что-то о том, как рада будет снова встретиться с друзьями, но черты ее лица искажал ужас. Затем она прыгнула и полетела вниз, вниз — а потом взмыла вверх. Без крыльев.

Как ей удалось взлететь без крыльев? Чего она испугалась?

Остальные воины решили, что причиной тому страх перед неизвестностью: Оливия якобы опасалась приема, который окажут ей другие ангелы. Ничего подобного. Она не стала бы их бояться. Оливия сама говорила Аэрону, что ангелы великодушны — терпеливы, сказала она, — и примут ее с распростертыми объятиями.

Единственное разумное объяснение заключается в том, что Легион солгала. Опять. Значит, Оливию похитили, как он поначалу и предположил. Есть только один негодяй, осмелившийся бы на такое. Гален. Гален использовал Плащ Невидимости.

«Спаси ее. Накажи его».

То, что демон ставил спасение Оливии превыше мщения, доказывало глубину его к ней привязанности.

Аэрон обыскал всю Буду сверху донизу: вламывался в дома, запугивал жителей, убивал. О да, он с удовольствием и без всякого чувства вины прикончил нескольких охотников, которые еще оставались неподалеку. Возможно, ему теперь никогда не удастся до конца отмыть кровь со своих рук. Оливию он так и не нашел. Ни следа ее, ни запаха. Никто о ней не слышал, никто не видел. Аэрон пребывал в отчаянии. И отчаяние это росло с каждой минутой.

— Идем. Сейчас самое время начать. — Он провел Люсьена по коридору к своей спальне и распахнул дверь.

Легион, снова нежащаяся в постели, тут же села. Простыня сползла до талии, явив взору обнаженные груди.

— Ну, наконец-то. Так ты готов сделать это или нет?

Аэрон не обратил на нее внимания — он игнорировал ее с тех пор, как сунул флакон Страйдеру, — поскольку так сильно злится на свою подопечную, что просто не знает, как дальше себя с ней вести. Он посторонился, давая Люсьену пройти в комнату.

— Гости? Сейчас? — раздраженно вздохнула Легион.

Ярость зашипел на нее.

Аэрон почувствовал, что она по-прежнему нравится его демону — как и ему самому, впрочем, невзирая на злость, — потому что не испытывал желания причинить ей боль. Однако Ярость больше не успокаивался в ее присутствии. Легион уничтожила их с Аэроном «кусочек рая», и ни воин, ни его демон этого не забудут.

Люсьен, старательно отводя глаза от кровати, прошел в центр комнаты, остановился и медленно повернулся вокруг себя, пытаясь уловить духовный след Оливии — след, по которому смог бы последовать за ней туда, где ее держат в заточении. Аэрон сжал кулаки.

— Боги, — произнес Люсьен с благоговением в голосе. — У нее самая чистая душа, какую я только видел.

Аэрон, конечно, душу ангела не видел, зато чувствовал.

— Знаю, — кивнул он.

— О ком речь? — спросила Легион, надув губы.

И снова Аэрон проигнорировал демонессу. По истечении шести дней ему придется переспать с ней, хоть и не был уверен, что сможет себя заставить, даже ради спасения друзей.

— Я отправлюсь по следу до самого конца, — начал Люсьен, — и если…

— Не «если» — «когда», — поправил Аэрон с еле слышным рычанием. С ней все в порядке. Должно быть все в порядке.

Люсьен кивнул:

— Когда я ее найду, то вернусь за тобой. — С этими словами он исчез, перенесся в духовное измерение отслеживать Оливию.

Аэрон почувствовал себя беспомощным. Ему отчаянно хотелось выбежать из крепости и самому отправиться на поиски, но первая попытка не принесла результатов, и в глубине души он понимал, что и от второй толку не будет. Гален мог унести Оливию куда угодно, и Люсьен настигнет их гораздо быстрее. Если Аэрон сейчас уйдет, то Люсьену, когда он обнаружит ангела, придется искать уже самого Аэрона.

— Аэрон! — Завернувшись в простыню, Легион спрыгнула с кровати, хмуро глядя на воина. — Вы об ангеле, да? Все, она ушла. Вот пусть там и остается. Нам без нее лучше. Как ты этого не понимаешь?

— Ничуть нам не лучше! — рявкнул Аэрон. Не в состоянии дольше сдерживать ярость, он развернулся к демонессе, пронзив ее полным гнева взглядом. Ну почему она никак не поймет, сколь отчаянно он нуждается в Оливии? — Она лучше любого из нас.

Разочарование заблестело в глазах Легион, словно слезы.

— Я ей не верила, но она права. Ты… ты ее любишь.

Аэрон не стал утруждаться ответом. Если признается, пусть даже самому себе, что любит Оливию, то не сможет отпустить ее, даже когда настанет время. Он оставит ее у себя, невзирая на последствия.

— Расскажи, что случилось, когда она ушла. Скажи мне правду, черт тебя подери!

Легион открыла рот… чтобы соврать. Аэрон знал наверняка, демон Ярости это почувствовал.

— Не смей. — Будь на месте Легион другой собеседник, Аэрон испытал бы потребность солгать в ответ. Грехи демонессы никогда прежде не тревожили его демона, он вообще не обращал на них внимания, но теперь все изменилось, и оба — и Аэрон, и Ярость — злились на подопечную. — Я требую треклятую правду! Только правду. Неужели после всего, что для тебя сделал, я не заслужил откровенности?

— Ты прав. Прости меня. Я просто подумала… что тебе будет проще, если ты решишь, что она… оставила тебя по своей воле.

«Нет. Черт, нет!» — то был отчаянный крик обоих, и воина, и демона.

— Значит, Гален…

— Похитил ее. Да. Мне жаль, Аэрон. Мне так жаль.