Сара Рааш - Снег как пепел

Как только пальцы Терона смыкаются на рукояти, Мэзер атакует его. Молчаливый и неумолимый, он агрессивно взмахивает мечом, целя в голову Терона. Бросившись на землю, принц перекатывается на другую сторону круга и, подняв пыль, проходится мечом по ногам Мэзера. Левая нога Мэзера подгибается, Терон, воспользовавшись его секундной заминкой, вскакивает… и начинается безумие. Их схватка на мечах похожа на те, о которых рассказывал Генерал: когда два противника готовы порезать друг друга на куски, но никто не может взять вверх, так как оба сильны и умелы. Терон загоняет Мэзера на одну сторону круга… Мэзер сбивает Терона с ног, и тот падает на землю… Терон вскакивает на ноги и отбивает удар Мэзера… Мэзер тут же бьет его под колени…

При каждом ударе солдаты одобрительно свистят. Я уже не знаю, кого они поддерживают, знаю только, что они впали в неистовство от боя двух королевских особ. Чем громче становятся их крики, тем сильнее бьется мое сердце. Меня лихорадит от жара схватки и нещадно жалит вонзившееся в сознание слово «Докажи!». Мэзер перехватывает меч Терона своим и выбивает из его рук. Меч летит в гущу солдат. Все зашло слишком далеко. Меня охватывает паника — от слепого безумства толпы, от предвкушающих криков солдат, от того, как Мэзер бьет Терона в грудь ногой. Терон падает на землю и, оглушенный, остается лежать. Двумя руками сжимая свой меч, Мэзер поднимает его над головой принца. Еще пара мгновений, и меч обрушится на Терона.

Я юркаю под веревку.

— Сдавайся! — кричу я, бросаясь к ним. — Сдавайся, Терон!

Ни он, ни Мэзер не слышат меня. Они не шевелятся, не дышат, не видят ничего вокруг. Подскочив к Терону, я вскидываю руки к Мэзеру. Он все выше и выше поднимает меч, взрезая воздух, чтобы финальным ударом закончить схватку. Я тянусь к его рукам, к мечу в попытке предотвратить непоправимое. И меч застывает. Все вокруг замирает, словно Ноум магией сковал каждого корделлианца. Я выдыхаю, по-прежнему вытянувшись вперед в тщетной попытке помешать Мэзеру совершить огромную, непоправимую ошибку, и тут снова раздается крик, погрузивший всех в оцепенелое молчание:

— Мэзер!

Генерал. Он пробирается к нам через всеобщую толчею, и его белые волосы мелькают то тут, то там среди тесно столпившихся корделлианских солдат.

— Златая листва! — ругается с земли Терон.

Я не вижу лица Мэзера. Я вообще почти ничего не вижу, когда оборачиваюсь и замечаю, как на меня смотрит принц. На его груди кровь — черно-красные пятна, оставленные шипастыми сапогами Мэзера.

Доминик тащит за собой щуплого мужичонку с ворохом повязок. Поднырнув под веревку и оказавшись в кругу, они осматривают раны на груди Терона. Развернувшись к глазеющим на своего принца и нездешнего короля солдатам, Доминик кричит:

— Веселье кончилось. Возвращайтесь к тренировкам!

Солдаты спешат разойтись. Все так поменялось, что мозг еще переваривает случившееся, зациклившись на крови Терона и ярости Мэзера, на криках корделлианцев, на моем собственном внутреннем голосе, требующем сделать выбор в пользу Винтера. Ставить его превыше Мэзера, превыше Терона, превыше себя.

За моей спиной со стуком падает в пыль меч. Я поворачиваюсь, и мир кружится перед глазами.

— Мира. — Мэзер смотрит на свои вытянутые руки так, будто они залиты кровью. — Я не хотел… Я не знаю, что…

Вся тренировочная площадка сотрясается, когда в круг прыгает Генерал. Он стремительно идет к нам, готовый осыпать нас бранью. Его взгляд поочередно падает на лежащего на земле Терона, на стоящего над мечом Мэзера и меня, застывшую посреди всего этого. Когда он снова смотрит на Мэзера, его охватывает ярость. Ничего не говоря, он делает два шага вперед, вцепляется в руку Мэзера и вытаскивает его из тренировочного круга. Ни один не оборачивается. Удалившись от меня на расстояние, достаточное для того, чтобы я их не слышала, Генерал что-то гневно говорит Мэзеру. Тот дважды мотает головой, а потом кричит что-то ему в ответ.

Моей ладони касаются чьи-то пальцы. Рядом стоит Терон с запятнанной кровью повязкой на груди. Он не улыбается, не кивает, а просто стоит рядом, всем своим спокойным видом показывая, что я не одна.

— Ты не сильно пострадал? — спрашиваю я, кивая на перевязанные раны.

Терон смотрит на повязку.

— Сапогом меня не остановить, — лукаво улыбается он. Потом касается перевязочной ткани и сжимает губы. — Однако лучше бы мне это скрыть. Чтобы отец не…

Он глядит на Мэзера и Генерала, которые продолжают жарко спорить неподалеку от нас. Снова посмотрев на меня, он глубоко вздыхает и выпрямляется.

— Нам ни к чему дополнительные проблемы, — замечает он и указывает на дворец. — Не откажешься составить мне компанию? Я приведу себя в порядок и покажу тебе дворец, если ты не против. Его безопасные уголки.

Я мельком гляжу на Генерала с Мэзером. Мне нужно остаться и поговорить с Генералом? Нужно подойти и поддержать Мэзера? Я распрямляю плечи.

— С удовольствием.

Терон ведет меня в свои покои коридорами для прислуги, избегая столкновения с Ноумом. Мы поднимаемся на третий этаж и идем по бесконечно длинным переходам, сильно уступающим в роскоши главным коридорам дворца: здешнее убранство — простые зеленые ковры, неокрашенные деревянные стены и молочно-белые свечи на коричневых столах. Мимо нас снуют служанки с бельевыми корзинами и мальчики-рассыльные с зажатыми под мышками посланиями, занятые обычной дворцовой рутиной. Все они останавливаются поклониться Терону, и на их сосредоточенных лицах расцветает радость от встречи с ним. Терон каждому кивает.

— Твоей маме стало лучше? — спрашивает он служанку.

Присев в глубоком реверансе, она отвечает, что ей стало лучше и врач творит чудеса.

— Надеюсь, твоему брату нравится новая должность, — говорит принц мальчику-посыльному.

Улыбнувшись во весь рот, тот отвечает, что он счастлив получить звание лейтенанта. Я удивляюсь после каждого такого разговора. Терон всех знает, но не это главное. Кажется, он искренне интересуется ими, знает события, происходящие в их жизни: как идут дела на дальних фермерских полях, хорошо ли прошла торговля с Якимом на прошлой неделе, устроилась ли чья-то дочь в новом доме со своим мужем.

Мы останавливаемся у двери на третьем этаже, и Терон поворачивает ручку. Он ведет себя так, словно взаимодействие с прислугой для него дело привычное, и я, не удержавшись, бросаю взгляд назад. Слуги тоже не находят в его поведении ничего странного. Неужели он всегда так близко общается с ними? Не представляю, чтобы Ноум позволял своему сыну быть на короткой ноге с теми, кто ниже его.

— В Корделле все вельможи такие… — я задумываюсь, подыскивая подходящее слово, — предупредительные?