Сара Рааш - Снег как пепел

— С тобой все будет хорошо… — начинаю я, но вижу его спину.

Кровь течет из рваных ран на боках, ребра выпирают. Он не шевелится, не плачет. Я снова глажу его волосы.

— Мне так жаль, — шепчу я, прижавшись лбом к его спутанным волосам.

Он корчится, сдвигая голову, — искра жизни в моих ладонях.

— Я все исправлю. Я тебя спасу.

Это все ужасно, неправильно. И я не могу этого изменить, не могу остановить. Я сама это сделала с ним. Все тело холодеет, и легкие будто леденеют. Мне кажется, я выдыхаю морозом. Мои руки на голове мальчика коченеют. Как дивно холодно! Каждая клеточка моего тела заиндевела, подобно покрытым инеем деревьям зимой. Я умираю? Меня довел до грани ужас содеянного? То же самое я ощущала, когда умер Генерал. Такую же безграничную прохладу, то же ледяное оцепенение.

Солдаты рассеивают снежную пучину моей паники, хватая меня грубыми пальцами, поднимая на ноги, отрывая от мальчика и отбирая плеть. Я вырываюсь из их рук, брыкаюсь и отбиваюсь, желая вернуться к ребенку.

Мальчик смотрит на меня сквозь пальцы, его глаза полны слез, но ему стало легче. Я смотрю на него, не понимая, правда ли это происходит на самом деле. Мой взгляд скользит с лица ребенка на его спину, которая должна быть кровавым месивом, но… Его разодранная рубаха обнажает чистую белую кожу, блестящую в лучах жаркого солнца, без единого шрама или пореза, без единой царапины. Его словно никогда в жизни не пороли. Удерживающие меня солдаты тоже это замечают.

В этот миг все винтерианцы выдыхают. Мальчик исцелен. Приятный холод овевает меня, и мне хочется вечно нежиться в нем, позволяя ледяным снежинкам покрыть мое тело и унести меня с порывом ветра в мирное и безопасное место. Но, кажется, никто рядом со мной не чувствует внезапной прохлады. Не мираж ли это? Солдаты выходят из ступора быстрее меня. Их ладони стискивают мои руки, пальцы скользят по окровавленной коже в том месте, где предплечья коснулась плеть. Они тащат меня в сторону через толпу винтерианцев, не сводящих с меня потрясенных глаз.

«Она обрушила леса. Она исцелила мальчика».

Один винтерианец выходит вперед. Он из тех, кто смотрел на меня с ненавистью и подозрением. На его расслабленном лице появляется такая искренняя, такая ясная улыбка, что удивительно, как весь Эйбрил не рассыпается на части. Он вскидывает руки вверх, запрокидывает голову и кричит. Его ликующий возглас шоковой волной прокатывается по остальным, выдергивая их из потрясенного оцепенения. Винтерианцы разражаются громкими криками, выплескивая возбуждение, нараставшее с той самой секунды, как разломалась первая стойка.

Солдаты Спринга отрывают взгляд от своих мертвых товарищей, от рухнувших стоек. Их узники никогда не выказывали такой радости раньше. Как ее унять? Я полностью отдаюсь окружающей меня радости и замечаю, что солдаты тащат меня в Эйбрил, только когда за мной закрываются ворота. Тяжелая железная решетка перекрывает путь назад, но прохлада не уходит из тела. Не умолкают радостные крики винтерианцев. Уверена, Ангра их слышит и чувствует изменения в воздухе — ликование, проносящееся по рабочему лагерю Эйбрила шквалом снежинок. Мои губы снова расплываются в широченной улыбке. Вскоре он узнает, что эту снежную бурю вызвала я.

Чем ближе мы подходим к дворцу, тем быстрее стихают мои радость и облегчение. Приближается мгновение, которого я страшилась с самого приезда в Спринг: когда Ангра пытками заставит меня подчиниться или молить о смерти. Будет добиваться признания в том, как я обрушила строительные леса и исцелила мальчика, а когда я не смогу этого объяснить — во всяком случае, исцеление ребенка, — он прикажет Ироду сломить меня.

Меня бьет озноб. Нет, я не боюсь Ирода. Не боюсь Ангры. Я боюсь, что Ангра убьет меня до того, как я успею еще хоть раз поговорить с Нессой и хоть как-то помочь винтерианцам. А узнав, что случилось с мальчиком…

Как у меня это вышло? Несса, Коналл и Гарриган отрываются от своей работы в саду Ангры. Лицо Нессы каменеет и тут же отражает ужас, плечи никнут под гнетом беспомощного понимания. Она подается ко мне, но Гарриган останавливает ее, обнимая за плечи и быстро шепча что-то на ухо. Коналл тоже меня замечает, его глаза гневно вспыхивают и темнеют. Я отвожу от него взгляд, прежде чем прочитаю в них разочарование, прежде чем они скажут мне: «Я знал, что и ты умрешь».

Я не умру. Не сегодня.

— Оставьте нас.

Ангра ревет. У возвышения возле его трона теснятся сановники с вышитой на униформе эмблемой черного солнца на золоте. Они разворачиваются по его приказу, устремляя взгляд на потрепанную винтерианскую девчонку, которую двое солдат притащили к трону. Один из них Ирод. Ухмыльнувшись, он переводит взгляд на короля, будто прося разрешения, но Ангра громоподобным голосом повторяет:

— Я сказал, оставьте нас.

Сановники собирают бумаги со стола и покидают зал. У возвышения остаюсь только я и два вцепившихся в меня солдата. Ангра откидывается на спинку трона, как обычно, сжимая в ладони посох. Взгляд его зеленых глаз проницателен и беспощаден. Он разглядывает меня как призовую собаку, которую подумывает купить.

— Докладывайте, — рявкает он.

Солдат справа от меня не мешкая рапортует:

— Она разрушила строительные леса у стены, из-за чего погибло и было ранено много наших людей. И еще она… — Он запинается, смотрит мне в лицо и сразу же отводит глаза, словно я одним лишь взглядом могу сразить его насмерть. — Она исцелила раба.

Легкие сжимаются, отказываясь принимать в себя воздух, точно понимают: продолжать дышать бесполезно. Я не знаю, кто я такая и на что способна, но Ангра будет мучить меня до тех пор, пока не добьется своего или пока я не умру. Ангра поднимается:

— Все свободны.

Оба солдата разворачиваются и идут к выходу. Звук стучащих по обсидиановому полу каблуков постепенно стихает. Закрываются двери. В зале остаемся только Ангра и я. Я напрягаюсь всем телом, пытаясь прогнать страх. Что бы ни случилось, что бы он ни сделал, я — частичка Винтера, капля в большом потоке, и этого он у меня никогда не отберет.

Пальцы Ангры лениво постукивают по рукояти посоха.

— Значит, обрушила строительные леса? И исцелила раба?

Его лицо бесстрастно, но это страшит. Я удивила его. А он не любит, когда его удивляют. Ангра делает шаг вперед. Он улыбается — спокойный, уверенный в себе, оценивающий меня и дразнящий своей насмешкой. Ему нужно узнать, что случилось, и сделать так, чтобы я больше не преподносила сюрпризов.

— До тебя, видимо, не дошло, где твое место, раз ты считаешь, что можешь безнаказанно вытворять такое. Ирод будет счастлив научить тебя рабскому повиновению. Возможно, стоило отдать тебя ему с самого начала.