Томас Тимайер - Закон Хроноса

– Огонь!

В доме у озера, пятница, 4 июня 1895…

– Оскар, не передашь мне масло?

Из-за развернутой газеты появилась рука Гумбольдта, пошарила на столе и наткнулась на баночку с вареньем.

– Ах, черт…

Исследователь опустил газету и облизал пальцы. Обвел глазами накрытый к завтраку стол.

– Где это проклятое масло?

– Несу, – раздалось из кухни. – Жду, пока заварится чай. Еще минутка!

Мелодично зазвенели браслеты, и из кухни появилась Элиза. В одной руке она несла масленку, в другой – кувшин с чаем. Оскар отодвинул корзинку с булочками и помог поставить кувшин. Исследователь налил чаю, добавил в чашку сахар и молоко, а потом еще и своих любимых восточных пряностей. Сделав первый глоток, он с удовольствием причмокнул.

– Великолепно, – похвалил он. – А теперь, пожалуйста, булочку с вареньем.

Другие тоже потянулись к еде. Лена с Бертом взяли яйца, Мышонок и Вилли – грудинку, Оскар с Шарлоттой – варенье. Впереди – воскресный поход за покупками, поэтому, прежде чем идти в продуктовые магазины и к торговцам овощами и напитками, нужно как следует подкрепиться.

– Что пишут в новостях? – спросил Оскар, кивая на титульную страницу «Берлинер Моргенпост».

На ней красовался заголовок: «Подготовка к торжественному открытию выставки в полном разгаре. Метеорологи обещают императорскую погоду».

– Ничего особенного, – ответил Гумбольдт с набитым ртом. – Внутриполитические перебранки, внешнеполитические жалобы и всеобщее обсуждение предстоящего повышения налогов. Ах да, и еще открытие грандиозной выставки в Новом музее завтра утром. Должен признаться, эта выставка меня заинтересовала. Правда, идти лучше, когда пройдет первая толпа. Не люблю я два часа толкаться, чтобы потом осмотреть все экспонаты за пятнадцать минут. Кому нравится, пожалуйста, но меня увольте!

– Завтра обещают хорошую погоду, – заметила Лена. – Можно было бы прогуляться на Шпрее. Пофлиртуем немного, посмотрим, какие платья сейчас в моде.

Гумбольдт покачал головой:

– Завтра в девять у нас встреча в университете, не забыли? Директор Шпренглер ожидает нашего отчета о путешествии на Яву. Кроме того, вы сегодня достаточно накатались. А теперь дайте мне спокойно позавтракать.

Лена засопела, но Берт в знак утешения положил руку ей на плечо, и она успокоилась. Элиза налила им еще по чашке чаю и тоже села за стол.

Они как раз приступили ко второй булочке, когда с улицы послышался грохот. Из окна было видно, как во двор въехал мужчина на одном из новомодных автомобилей.

– Ого, – присвистнул Оскар. – Мы ждем гостей?

– Вроде нет, но… – нахмурился Гумбольдт.

– Я посмотрю, – предложил Оскар.

Шарлотта вскочила:

– Я первая!

Они вместе бросились к двери и так быстро ее распахнули, что посетитель от неожиданности попятился.

Перед ними стоял элегантно одетый господин в котелке на голове, пенсне на носу и темном жилете с карманными часами. На нем были брюки со стрелками и подтяжками, отполированные до блеска ботинки, очень дорогие на вид. Под мышкой мужчина зажал портфель. Когда он пришел в себя, откашлялся и покосился на табличку с именем.

– Правильно ли я понимаю, что это дом Карла Фридриха фон Гумбольдта?

– Правильно, – ответила Шарлотта. – Дядя как раз завтракает. Передать ему что-нибудь?

– Кхе-кхе, у меня для него срочная посылка. Лично в руки. Не были бы вы так любезны пригласить его?

Оскар повернулся и прокричал:

– Отец, для тебя почта!

Послышался звон блюдечка, потом звук передвигаемого стула, и тяжелые шаги исследователя приблизились к двери. За воротником у него была салфетка, вокруг рта еще остались крошки и капли варенья.

– Что угодно?

– Я представляю компанию по доставке «Клаас и Йохансон», у меня для вас посылка.

Чиновник открыл портфель и достал папку. Была она довольно пухлой. Сверху лежал документ, на котором было что-то написано. Оскар вытянул шею. «Своевременная доставка в пятницу, 4 июня 1895, 10:00». Курьер сверился с часами и поставил напротив галочку.

– Не будете ли вы так любезны расписаться? – подал он Гумбольдту золотую авторучку.

– «Клаас и Йохансон»? Я уже слышал это название.

– Дочернее предприятие «Вестерн Юнион». Действуем по всему миру. Пожалуйста, подпишитесь здесь и здесь, – он указал нужные места.

Оскар любовался моторной повозкой. Подобные машины время от времени встречались в Берлине, но такой красавицы он еще не видел. Кожаные сиденья, детали из вишневого дерева, медный руль – дорогая штука.

Гумбольдт не обратил на машину никакого внимания. Он взял ручку, подписался, где нужно, и взял папку. Та была перевязана шпагатом и запечатана воском.

– Кто может отправить мне посылку таким дорогим способом? Важная, наверное. От кого?

– Об отправителе, к сожалению, сказать ничего не могу. Мы только обязались доставить вам эту папку в указанный день и в указанное время. Копия для вас, оригинал я оставлю себе. Доставка уже оплачена. Желаю прекрасных выходных, – он коснулся полей шляпы, сел в автомобиль и с грохотом скрылся в облаке выхлопных газов.

Гумбольдт помахал рукой перед лицом.

– Жалкие отравители воздуха! Надеюсь, эта мода скоро пройдет. Пойдемте закончим завтрак.

Остаток завтрака прошел второпях. Всем хотелось знать, что привез курьер. Во мгновение ока ребята убрали со стола и расселись вокруг исследователя. В Гумбольдта вонзились любопытные взгляды.

– Ну, что смотрите? Насколько я помню, посылка была лично для меня.

– Давай уже, отец, – ответил Оскар. – Интересно же, что кроется за такой загадочной доставкой!

– Может быть, новый заказ? – у Лены заблестели глаза.

– Или почта от Босуэлла и Пеппера, – предположила Шарлотта. – Они могут воспользоваться «Вестерн Юнион».

Гумбольдт вздохнул:

– Ладно. Только не наседайте на меня, терпеть этого не могу. Давайте посмотрим.

Он взял нож для хлеба и вскрыл печать. Потом снял шпагат и раскрыл кожаную папку. Оттуда посыпались фотографии, эскизы, газетные вырезки и написанные от руки листочки, тут же разлетевшиеся по столу. Большая часть, по-видимому, была написана с поспешностью: очень неразборчивым был почерк. Были там два конверта и толстая, изрядно потрепанная книга, содержание которой, надо надеяться, все объяснило бы. На одном конверте было написано «Карлу Фридриху», на другом – «Шарлотте».

– Загадочно, – пробормотал Гумбольдт и повертел в руках предназначенное ему письмо. – Почерк мне не знаком. Интересно, кто это написал?

– Открой и узнаешь, – посоветовал Оскар.

Гумбольдт укоризненно посмотрел на него поверх очков: