Томас Тимайер - Закон Хроноса

Оскар так и открыл рот.

– О твоей семье? Но я думал… тебя удочерили.

– Я тоже так думала. Но очень переживала, что не знаю, откуда родом, кто мои биологические родители и тому подобное. В отличие от тебя я не знаю, кто мои отец и мать. Думаю, Мария и сама не знает, кто они.

– И что ты узнала?

– Тебе это интересно?

– Да, конечно.

– Это длинная история…

– До дома еще далеко.

Она схватила его руку и пожала.

– Прекрасно, – рассмеялась девушка. – Дело было так…

Шотландия, сентябрь 1985…

Доктор Юлий Пфефферкорн открыл дверь и вышел в сад. Стоял теплый день бабьего лета. С моря дул легкий ветерок, раскачивая тополя. За верхушками деревьев в небо поднимался Эдинбургский замок. Со скоростью, от которой захватывало дух, над крышами носились стрижи, взмывая высоко в небо.

Домик находился на окраине города, наверху небольшого холма, среди других таких же маленьких домов. Наискосок от него жил мужчина по имени Филби – рыжий шотландец с отличным чувством юмора и вспыльчивым темпераментом. Ему принадлежал магазин одежды, в витрине которого красовался один-единственный манекен. В зависимости от температуры или времени года на манекене меняли одежду, но происходило это не слишком часто.

Пфефферкорн редко выходил из дому. Его экономка, миссис Уотчит, постоянно ворчала, что ему нужно больше бывать на свежем воздухе, но работа совсем не оставляла на это времени. Кроме исследований была еще и кафедра в университете. Называлась она довольно мудрено: прикладная механика и инженерное дело. И речь шла не просто о физике и арифметике, в которых он великолепно разбирался. Его способности в этой области, особенно успехи в Германии, помогли руководству университета сделать вывод, что он именно тот человек, который может возглавить кафедру. Да и деньги сейчас будут очень кстати. Особенно если учесть все те громадные суммы, которые требовались для его будущего изобретения.

Пфефферкорн без сожаления покинул Германию. С одной стороны, международные отношения стали очень напряженными, что предвещало в ближайшем будущем войну. С другой стороны, в империи возрастал антисемитизм. Ученый был евреем и прекрасно ощущал приближающуюся опасность.

Но основной причиной было то, что хотелось замести следы, а лучше всего сменить имя. Карл Фридрих фон Гумбольдт остановил работу над машиной времени и уничтожил все документы. Буквально в последний момент Пфефферкорну удалось сделать несколько копий. Эти расчеты крайне необходимы, если он хочет продолжать исследования. Разумеется, заниматься этим направлением приходилось с величайшей осторожностью. Но ясно было одно: если бы Гумбольдт вернулся в Берлин, он рано или поздно узнал бы, что ученый продолжает работать над проектом на свой страх и риск. Не оставалось ничего другого, как переселиться, лучше всего за границу, и стать другим человеком. Для такого научного эксперимента это не большая жертва.

За домиком располагался деревянный сарайчик, выполняющий роль лаборатории. Эксперименты, о которых шла речь, были направлены на то, чтобы изучить феномен времени. Жаль, что машина и документы оказались жертвой моральных сомнений Гумбольдта. В этом отношении исследователь был до неприличия добросовестным. Как раз то качество, которое у Пфефферкорна напрочь отсутствовало. Особенно если речь шла о величайшем изобретении в истории человечества. Тут уж можно нарушить пару правил. Ему не оставалось ничего другого, как начать исследования с самого начала. Четыре года потратил он на то, чтобы построить рабочую модель второй машины времени. Пришлось обходиться без кристалла Атлантиды, который Гумбольдт ни за что бы не отдал. Четыре года пота, слез и разочарований, но у него получилось. Предположение, что необходимую энергию можно получить от Солнца, было просто гениальным. Если удача будет к нему благосклонна, то машина будет готова уже в этом столетии и начнется новый этап путешествий во времени. Это станет триумфом Пфефферкорна, или точнее Александра Джорджа Хартдегена. Ученый улыбнулся. Солнце последний раз осветило его лицо, он развернулся и исчез в лаборатории.