Томас Тимайер - Стеклянное проклятие

Как же найти дорогу в этой пустыне, где нет никаких ориентиров?

Он попытался вспомнить, с какой стороны нагрянула песчаная буря, но чем дольше вглядывался в равнину, тем больше сомнений его одолевало. Все вокруг было одинаковым. Он помнил, что они прибыли к подножию гор с севера. Если встать спиной к восходящему солнцу, то север должен оказаться справа. Где-то там они и высадились. Столовые горы – единственный ориентир в этих местах. Если он отклонится от предгорий, то рискует заблудиться. Воды у него нет, поэтому он должен точно знать, куда двигаться.

Оскар присел на корточки и задумался. Друзья понятия не имеют, куда его унесло, и не знают, что «Пачакутек» разбился о скалы. Он не может подать им сигнал, так как у него нет ни спичек, ни увеличительного стекла, чтобы развести костер. Костер?

Глаза юноши обшарили горизонт. Это обман зрения, или он действительно видит дым? Точно! Посреди пустынной саванны к небу поднималась тонкая струйка дыма. Несколько левее, чем он предполагал. Кто-то пытался подать ему знак.

Оскар почувствовал, как жизнь возвращается к нему.

– Нужно добавить зелени – что-то дыма становится все меньше, – Гумбольдт подтащил к огню ветку, которую только что с большим трудом выломал в кроне баобаба. Несколькими ударами ножа он отделил от нее сочные побеги и бросил в огонь. Костер затрещал, дым повалил с новой силой.

– Думаешь, этого достаточно, чтобы указать Оскару дорогу сюда? – спросила Шарлотта.

– Надеюсь. Вероятность довольно велика. Небо ясное, дым поднимается почти вертикально. Его должно быть видно на большом расстоянии.

«Конечно, если он остался в живых», – промелькнуло у него в голове.

Никогда еще ученый не чувствовал себя таким беспомощным и бессильным. И почему он не почувствовал приближение опасности раньше? Ведь налицо были все признаки: резкое падение давления, высокая концентрация электричества в атмосфере… Нужно было просто сложить один и один, чтобы понять, какая угроза над ними нависла. Но теперь уже поздно. Оскар затерян посреди саванны, совершенно один в этом диком краю.

– Дядя?

Гумбольдт вздрогнул от неожиданности.

– Я слушаю.

Рядом стояла Шарлотта, опираясь на палку. Кожа девушки блестела от пота.

– У меня вопрос. Если мы найдем Оскара, то что делать дальше? Ты думал об этом?

Ученый потер небритый подбородок.

– Разумеется, – ответил он. – Учитывая, насколько ограничены наши запасы воды и продовольствия, остается всего два варианта. Первый: мы ищем и находим «Пачакутек», а затем поднимаем его в воздух. Второй: нам необходимо найти более надежное убежище и воду. – Гумбольдт подбросил в огонь еще одну ветку. – Вероятно, ты помнишь запись в дневнике Беллхайма, где говорится о голландских миссионерах, которые будто бы обосновались на южном склоне этой горы. Я сверился с картой и пришел к выводу, что это место находится на расстоянии однодневного перехода отсюда. Если повезет, мы их найдем.

– Я совсем забыла о них, – Шарлотта сорвала с ветки несколько побегов и бросила их в костер. Повалил едкий белый дым. – Отличная мысль! А вдруг мы раздобудем там и воду, и продовольствие!

– Непременно, – вставила Элиза. – Это приветливые люди, всегда готовые прийти на помощь.

Гумбольд бросил на нее скептический взгляд.

– Тебе приходилось часто общаться с миссионерами?

– На Гаити они занимаются благотворительностью, оказывают медицинскую помощь и открывают школы.

– А еще, – добавил Гумбольдт, – искореняют местные религиозные культы и содействуют европейской колонизации. В особенности здесь, в Африке. – Он вздохнул. – Ты знаешь мое мнение на этот счет. Я убежден, что вмешательство в чужую культуру недопустимо, но сейчас речь не о том. У нас есть гораздо более важные проблемы.

Время шло к полудню, и температура в тени достигла тридцати градусов. Солнце беспощадно жгло пыльную землю. Цикады наполняли воздух оглушительным стрекотом. И где-то там, на раскаленной равнине, находился Оскар, который мог рассчитывать только на себя.

Внезапно Гумбольдт принял решение. Направившись к рюкзакам, он отыскал и прикрепил к поясу свою флягу с водой.

– Что ты задумал? – спросила Шарлотта.

– А ты как полагаешь? – он проверил, при нем ли карта и компас, и наклонился за своей тростью. – Я отправляюсь на поиски.

– Но ведь ты сам говорил, что это опасно!

– Да, но сидеть здесь сложа руки я больше не могу. Мне необходимо действовать. Кроме того, сейчас светло, а я хорошо ориентируюсь на местности, – он похлопал по сумке, где лежали компас и карта.

Элиза кивнула:

– Только обещай быть осторожным. Обойдись без лишнего риска, ладно?

– Обещаю! А вы ни при каких обстоятельствах не двигайтесь с места. Я скоро вернусь, и если повезет – вместе с Оскаром.

Поцеловав Элизу, он круто повернулся и направился на юг, к горам.

Оскар с трудом продвигался вперед. Шаг за шагом – все дальше и дальше на север. Горы постепенно становились ниже и ниже. Вокруг расстилался все тот же унылый пейзаж. Песок, камень, глина, чахлые кустарники, иногда – баобаб. А в промежутках – ничего. Где сейчас находится замеченный им со скалы столб дыма, он мог только догадываться. Конечно, можно было бы взобраться на дерево и осмотреться, но на это у него уже не было сил.

Сейчас, должно быть, часов одиннадцать. Жара просто невыносимая. Она не только раскалила саванну, но и лишила его ощущения времени. Ни ручья, ни лужи, – только трещины, сетью покрывающие почву. Некоторые из них достигали полуметра в глубину, и нужно было постоянно следить за тем, чтобы не оступиться и не угодить в одну из них ногой. И вдобавок этот оглушительный стрекот насекомых! С каждой минутой цикады и кобылки распевали все громче и громче, мешая сосредоточиться и выбрать верное направление.

Может, он движется по кругу? По крайней мере, некоторые кусты казались Оскару очень знакомыми. Влезть на дерево? Но этому мешает рука. Зуд под кожей превратился в невыносимое жжение, а кожа предплечья загрубела, став похожей на чешую какой-то рептилии.

Оскар взглянул на небо.

Солнце стояло почти в зените. Его собственная тень превратилась в небольшое темное пятно у ног. Еще час-другой, и он просто сгорит, как саванна вокруг.

Усталый и обессиленный, он поплелся дальше, не обращая внимания на странный шум – сначала едва слышимый, но становящийся все более явственным. Поначалу юноша решил, что это все те же цикады, но затем обнаружил, что незнакомые звуки складываются в странную мелодию. Это был голос, и он пел.

Оскар остановился, вслушиваясь.

Вот опять – но теперь уже совсем ясно и отчетливо. Причем кажется, что голос не доносился извне, а звучит прямо у него в голове.