Томас Тимайер - Город заклинателей дождя

Тем временем гул голосов постепенно затих, исчезли звуки работы мастерских. Должно быть, центр города остался позади, а значит, сам город был не так уж велик. Судить трудно, тем более, что Оскар во время движения «вслепую» совершенно утратил ощущение времени. Единственное, чего он сейчас хотел, – чтобы мучения поскорее закончились, и он смог бы наконец хоть немного поспать. Слишком многое случилось в последнее время, а многодневный переход в горах, полный трудностей, отнял у него последние силы.

Словно услышав его мысли, носильщики остановились.

Оскар почувствовал, что его освобождают от пут, затем кто-то подхватил его на руки. Со скрипом открылась невидимая дверь, его подтащили к ней и толкнули вперед. Споткнувшись, он плюхнулся ничком на пружинистый пол. Дверь захлопнулась, снаружи загремел засов…

Первым делом Оскар попытался избавиться от мешка на голове. Он ослабил завязки на затылке, после чего стащил с себя мешок и отшвырнул подальше. Прохладный воздух охладил разгоряченное лицо, но самое главное – теперь он мог свободно дышать и видеть окружающий мир.

Он находился в шарообразном помещении диаметром около трех метров. Стены его были сплетены из упругих стеблей какого-то растения, каркасом служили более толстые жерди, изогнутые дугой, и в целом все выглядело так, как если бы он оказался внутри гигантской тыквы. Пол, слегка вогнутый, был изготовлен из того же материала. Никаких окон – только запертая дверь, через которую его втолкнули сюда, и небольшая дыра в полу, которой, очевидно, пользовались в качестве отхожего места. Сколоченная из тонких дощечек узкая кушетка, покрытая грубошерстной тканью, завершала скудную обстановку. В углу в полутьме виднелись глиняный кувшин с водой и тарелка с лепешками.

Наконец-то он сможет хоть немного поесть!

Как изголодавшееся животное Оскар накинулся на черствые лепешки, запивая их водой, и в два счета прикончил все до единой. Никогда раньше ему не приходилось пробовать ничего вкуснее.

Затем он дополз до кушетки, натянул на себя покрывало и со вздохом закрыл глаза.

Спустя минуту он уже спал глубоким сном.

На рассвете следующего дня Макс Пеппер проснулся от того, что у него затекла шея. Ночью было невыносимо холодно, а каменистая почва не способствовала хорошему сну. У него трещала голова, ему пришлось спать без подушки. Он тосковал по своей кровати, своему дому, своему саду, по жене и дочери. Иначе говоря – по всему, что не было связано с этой поездкой.

– Мисс Стоун! – окликнул он.

Ответа не последовало.

– Уолкрис!

Он приподнялся и обнаружил, что ее одеяло скомкано и отброшено в сторону, а одежда и обувь женщины исчезли. Следовательно, она отправилась на разведку.

Макс тяжело вздохнул. Что за неукротимый характер! Рано или поздно она, конечно, вернется. Но лучше бы это произошло побыстрее.

Он поднялся, достал из рюкзака краюху хлеба, отрезал ломоть ветчины, отвинтил крышку фляги с водой и принялся завтракать.

Как он мог согласиться отправиться сюда? Никакие деньги на свете не вернут ему силы и здоровье, потраченные в этом походе. И можно быть уверенным, что Вандербилт окажется, по своему обыкновению, не слишком щедр. Хотя об этом рано рассуждать – для начала надо все-таки вернуться домой, а когда это произойдет, одному богу известно.

Покончив с завтраком, он прислонился к скале и принялся массировать шею. Мышцы затылка совершенно одеревенели, и каждое движение причиняло острую боль. Опустив голову, он перешел к легким круговым движениям у основания черепа, и тут взгляд его упал на противоположную сторону ущелья.

Туман с наступлением утра рассеялся, горный массив, находившийся позади Макса, отбрасывал длинную тень на скалы по ту сторону пропасти. И то, что он там увидел, заставило редактора забыть о болях в затылке, о тоске по родине и стремительно вскочить на ноги.

Перед его взором открылась волшебная панорама города в облаках. Настолько удивительного и прекрасного, словно он сошел со страниц «Тысячи и одной ночи». Мягкий утренний свет скользил по зданиям, куполам и башенкам, окрашивая их в цвета розовых лепестков, озарял площади, мосты и храмы, висящие в воздухе улицы и платформы. Бело-розовые плоскости стен чередовались с голубоватыми тенями, создавая настоящую феерию цветов. На миг блеснули золоченые кровли и шпили, – и вот уже снова все затянуто пеленой облаков.

Макс дышал, словно после забега на длинную дистанцию. Он в самом деле видел все это, или у него начались галлюцинации? Существует этот город на самом деле или ему было дано краем глаза заглянуть в рай?

Он мучительно вглядывался в белесые клубы испарений, но видение не возвращалось.

Спустя несколько минут послышался шорох в кустарнике. Ветви раздвинулись, и из зарослей появилась Уолкрис.

– Доброе утро, – проговорил Макс. – Как вам спалось?

– Я отлучилась, чтобы понаблюдать за мостом.

– И каков результат?

– Преодолеть его практически невозможно. Четверо или пятеро стражников, возможно, и больше. В любом случае их достаточно, чтобы создать серьезные затруднения.

– Ну, пятеро для вас, мисс Стоун, – сущая чепуха. С вашей квалификацией…

– Бросьте ваши шуточки, Пеппер. Тут необходимо действовать очень аккуратно. Если хотя бы одному из них удастся ускользнуть, на подмогу мигом явится целая орава. Наше преимущество заключается только во внезапности.

– Разве нам так уж необходимо перебираться на ту сторону? – спросил он. – Наблюдать за происходящим мы можем и отсюда. Только что облака разошлись и открылся город на той стороне. Это поистине поразительное зрелище!..

– Мне нужен Гумбольдт – в плену он или на свободе! – отрезала Уолкрис таким тоном, что стало окончательно ясно – всякие дискуссии по этому поводу закончены.

Присев рядом, она отломила кусок хлеба и принялась неторопливо жевать. У Макса хватило ума не продолжать спор – он все еще хорошо помнил, как его спутница умеет обращаться с лассо.

– Мне очень жаль, – внезапно произнесла она, словно их мысли текли параллельно. – Я имею в виду то, что произошло между нами в долине. Но я не могла рисковать и позволить Гумбольдту ускользнуть. Я вела себя… не вполне честно.

– Не вполне честно… – ухмыльнулся Макс. – Вы обошлись со мной как с военнопленным. И поездку поперек седла я забуду еще не скоро. Я уж было решил, что пришел мой последний час.

– Я и не жду, что вы поймете причину, по которой я так поступила. Я женщина, вынужденная отстаивать свое место в мире, которым правят мужчины. И мне не раз приходилось противостоять тяжелым ударам судьбы. Но на каждый я находила свой ответ. Так и с Гумбольдтом. Когда-то он пренебрег мною, но на этот раз ему волей-неволей придется уделить мне внимание.