Томас Тимайер - Город заклинателей дождя

Зал, в котором они находились, казался огромным. Свет факелов отбрасывал на стены причудливые тени. Через отверстия в крыше в помещение проникали столбы солнечных лучей, в них синими прядями клубился дым курильниц. Высоту куполообразного свода, опиравшегося на множество резных колонн, определить было невозможно. Пол состоял из сложного переплетения стеблей бамбука, окрашенных в различные цвета, его покрывали пестрые ковры, сотканные из шерсти ламы или альпаки.

В центре зала находилось внушительное возвышение в виде ступенчатой пирамиды. На ее вершине располагались два небольших, но очень древнего вида обелиска, покрытых вязью таинственных символов. Между ними стоял огромный резной трон, на котором – тут у Оскара перехватило дух – виднелась чья-то фигура.

Это был человек-птица, невероятно похожий на охранные изваяния на границе владений заклинателей дождя, но значительно меньшего роста! Над крючковатым носом-клювом светились два холодных желтых глаза. Существо наклонилось вперед, опираясь на великолепный, украшенный золотом и драгоценными камнями посох. Справа от него стояла небольшая клетка, которая показалась Оскару знакомой. Оттуда неожиданно донесся негромкий писк.

– Смотрите, – прошептал он, указывая на клетку, – там Вилма!

– Тише, – таким же шепотом отозвался Гумбольдт. – Сейчас не время беспокоиться о Вилме!

Ученый вскинул руки в приветственном жесте и сделал шаг к трону. В ту же секунду помещение, казавшееся безлюдным, наполнилось движением. Из потайных ниш и затемненных углов возникли фигуры стражников. Их копья и алебарды, оказываясь в солнечных лучах, угрюмо сверкали. Послышался звук натягиваемых тетив мощных луков.

Сердечная улыбка застыла на лице Гумбольдта.

– Хорошо, хорошо, уговорили, – пробормотал он, отступая назад. – Но попытаться все-таки стоило…

«Вот оно, – язвительно подумал Оскар, – многолетняя практика по установлению контактов с незнакомыми племенами в действии. Что же теперь будет?» – спросил он себя.

Человек-птица поднялся и, в свою очередь, широко распростер руки.

– Синчик мунаскайкуна! Вамра ньист’акуналлай! – произнес он.

Его звучный голос отразился от стен и заполнил весь зал. Позади пленников послышался шепот, и стражники отступили в тень. Жрец-птица опустил руки и двинулся вперед. Длинный шлейф из перьев тянулся позади него, когда он спускался вниз по ступеням возвышения.

Только сейчас Оскар понял, до чего изощренно устроено освещение в этом помещении. Отверстия в своде располагались так, что жрец все время находился «под прицелом» солнечных лучей. От этого возникало впечатление, что его фигура мерцает и как бы растворяется в потоках света. В то же время все остальное пространство зала утопало во мраке. Всякий, кто впервые попал сюда, неизбежно должен был увидеть в существе, восседающем на троне, посланца небес, ангела или нечто в том же роде. Благодаря такому освещению жрец казался намного выше ростом, чем на самом деле. И только когда он оказался в нескольких шагах от них, Оскар убедился, что человек-птица едва достает макушкой до его подбородка.

Жрец произносил каждое слово нараспев, словно читал псалом.

Распевая и сотрясая воздух заклинаниями, он начал обходить вокруг тесной группки пленников, но, оказавшись позади Шарлотты, внезапно остановился. Из-под плотного одеяния, сшитого из перьев, показались две смуглые сморщенные руки. Они потянулись к волосам девушки и принялись расправлять их, укладывая в какое-то подобие веера. Шишковатые пальцы нежно поглаживали волосы, отливавшие в свете факелов чистым золотом.

– Имарайку кунан тута, – шептал жрец. – Муспайнийпи янанхани лаки футиллататакми…

Шарлотта стояла совершенно неподвижно. Но при последних словах жреца девушка едва заметно повернула голову и произнесла:

– Мисквинийпири рикуни.

Человек-птица издал отрывистый гортанный крик. Быстрыми шагами он обошел вокруг пленников, по-прежнему не сводя глаз с Шарлотты. Когда он остановился перед ней, его клюв почти коснулся лица девушки.

– Инти, майллик Тайтанчикта?

Девушка кивнула:

– Йана к’ушиньинпи пакаската.

Жрец отпрянул. Последние слова Шарлотты возымели поразительное действие. Сначала он застыл, словно соляной столп, а затем упал перед ней на колени.

Первый шаг – всегда самый трудный.

Этой жизненной мудростью отец напутствовал семилетнего Макса Пеппера, впервые отправляя его в школу. Бог весть, почему он вспомнил об этом именно сейчас.

Макс с огромным усилием поднял ногу и поставил ее на узкий карниз. При этом пригоршня щебня и пыли посыпалась вниз. Он проследил взглядом за полетом камешков, пока они не исчезли в тумане пропасти, и его замутило.

– А теперь просто сделайте это, – услышал он позади себя Уолкрис. – У нас не так много времени. И чем дольше мы проторчим здесь, тем выше вероятность, что нас обнаружат. Соберитесь с духом и вперед!

Словно для того, чтобы подкрепить свои слова действием, мисс Стоун слегка потянула конец веревки, которая, словно пуповина, соединяла ее и редактора.

– Не торопите меня, – огрызнулся Макс. – Для начала мне необходимо немного привыкнуть к высоте. В конце концов, не каждый день сотрудникам «Глобал Эксплорер» приходится карабкаться по скалам на высоте трех километров!

– Не стоит смотреть вниз. Лучше повнимательнее смотрите себе под ноги, – прозвучало сзади. – Этого будет вполне достаточно. Ну же, вперед!

Макс собрался с духом и сосредоточился на каменном карнизе. На вид он был довольно надежным, если не считать нескольких трещин, через которые легко можно было просто переступить. Гранит – прочная порода и выдерживает значительный вес. Полуметровой ширины уступа вполне достаточно, чтобы сохранять равновесие.

В детстве он с легкостью балансировал на бревне, чему помогало развитое чувство равновесия. Препятствия, перед которыми его друзья пасовали, казались ему чепуховыми. Правда, тогда до земли было совсем близко, хотя в воображении они с приятелями преодолевали головокружительные пропасти и бурные водопады. Тот, кто срывался, считался погибшим и выбывал из игры.

Макс вздохнул. Кто бы мог подумать, что эта детская забава однажды обернется для него реальностью.

Вдобавок ко всем прочим несчастьям, поднялся ветер. Он раздувал его куртку, бросал пыль в глаза, ерошил волосы. Ни о чем не думать, убеждал себя Макс, сосредоточиться на участке карниза в двух метрах впереди – и все. Это единственное, что в данную минуту должно тебя занимать. Первый шаг, как известно, самый…