Томас Тимайер - Город заклинателей дождя

Поначалу жрец повел себя недоверчиво, но в конце концов набрался духу, снял накидку из пышных перьев и надел вместо нее лингафон. Теперь прибор висел у него на груди, а углубление «магического глаза» располагалось примерно на уровне его губ.

Стража и приближенные не сводили глаз со множества перемигивающихся огоньков на панели прибора. Один из них хотел было коснуться одной из кнопок, но Гумбольд торопливыми жестами и суровым взглядом дал понять, что этого ни в коем случае нельзя делать. Затем он взял оба шланга и вставил их концы в ушные раковины жреца. Бедняге было очень не по себе, но он мужественно перенес все эти таинственные манипуляции.

– Готово, – вполголоса произнес Гумбольдт. – А теперь, Шарлотта, пора прочитать приветственную речь, которую я тебе вручил.

Девушка кивнула, вытащила листок с рукописными строчками и поднесла его поближе к свету. Ясно и отчетливо выговаривая каждое слово, она начала читать:

– Римайкуллайки…

– Римайкуллайки? – Жрец удивленно заморгал.

– Имайналлан кашанки… – продолжала Шарлотта.

– Аллилланми! Куантри? – Теперь жрец выглядел окончательно сбитым с толку.

Оскар тоже ничего не понимал в происходящем. В то время, когда старик говорил, Гумбольдт беспрестанно крутил какие-то верньеры на панели прибора. «Магический глаз» таинственно светился в полумраке.

– Дальше, – прошептал Гумбольдт. – Дальше, Шарлотта, ты все делаешь великолепно.

– Иман сутъйики?

– Юпан-н сутъйи, – ответил жрец. Однако Оскару почудилось, что сквозь его слова как бы пробивается другой голос – механический, но вполне понятный.

– …ня зовут Юпан, – донеслось из громкоговорителя.

– Продолжай, девочка, – потребовал Гумбольдт, – как я и надеялся, прибор работает!

– Шарлотта-н сутъйи, – произнесла девушка, указывая на себя, и внезапно перешла на немецкий, поочередно указывая на своих спутников: – Это мой дядя Карл Фридрих фон Гумбольдт, знаменитый ученый. Это Элиза Молина и Оскар Вегенер, мои друзья. Мы все бесконечно рады знакомству с вами…

Внезапно жрец все понял. Его глаза вспыхнули от радости.

– Анчатан кусикуни риксиспайки! – поспешно произнес он, и тут же голос из громкоговорителя перевел: «Сочту за счастье быть знакомым с вами».

– Работает, черт побери, работает! Продолжай беседовать с ним, Шарлотта.

Все присутствовавшие в зале туземцы следили за странным ритуалом, затаив дыхание. И в самом деле – все происходящее должно было казаться им колдовством. И Оскар отлично их понимал – ему самому с трудом верилось, что такое устройство может существовать.

Жрец, поглядывая на светящийся ящичек, отвечал на все вопросы, которые ему задавала Шарлотта. И чем дольше продолжалась их беседа, тем его речь становилась все отчетливее и связнее. «Я знаю – вы прибыли из далекой страны… страны за морями, – неслось из громкоговорителя. – Приветствую вас на нашей земле!»

– Уму непостижимо! – вырвалось у Оскара. – Что за удивительная машинка! Она умеет переводить только с кечуа или с других языков тоже?

– По идее – с любого языка, на котором говорят жители Земли, – ответил Гумбольдт, вытирая платком увлажнившийся лоб. – Главная трудность заключается в настройке. Чтобы прибор сносно заработал, перед ним приходится некоторое время говорить на том языке, с которого нужно переводить.

Оскар ухмыльнулся.

– Отличная штука. И никакой зубрежки, никакого заучивания тысяч незнакомых слов! Просто настраиваешь лингафон – и можешь запросто общаться с кем угодно – хоть с зулусом, хоть с тунгусом.

– Никакой лингафон не заменит приличного образования, – возразил Гумбольдт. – Но нам он, безусловно, принесет пользу. И не только нам, но и любой экспедиции. Однако с одним условием: если мне удастся вылечить его от детских болезней.

– Детских болезней?

– Ну, во-первых, он плохо воспринимает различные диалекты одного и того же языка, а во-вторых его сбивают с толку ругательства и жаргонные словечки. А в-третьих, он пока еще потребляет слишком много энергии. – Ученый указал на маленькие аккумуляторные батареи, которые торчали в кармашке его сумки, как патроны в патронташе. – Их, разумеется, можно заряжать снова и снова, но для этого нужен источник электричества. Без него мой аппарат мертв. Остается надеяться, что этот народ знаком с электричеством, в противном случае с взаимопониманием между нами очень скоро будет покончено.

Тонкости Оскара сейчас не интересовали. Перед ним внезапно открылась поразительная финансовая перспектива, которую сулил лингафон для человека предприимчивого. Если наладить его производство, он мог бы в одну ночь превратить изобретателя в мультимиллионера. Одна только продажа лицензий в другие страны сулила неслыханные прибыли. Интересно, задумывался ли об этом герр Гумбольдт?

Судя по всему – нет. А сейчас ученый, бормоча под нос ругательства, снова манипулировал кнопками и верньерами, настраивая свое детище. Прошло немало времени, прежде чем он, наконец, остался доволен работой прибора.

– Работает, – проговорил Гумбольдт. – А теперь продолжим нашу беседу.

Он слегка поклонился жрецу и принялся медленно, тщательно подбирая слова, рассказывать о цели их экспедиции, о старинных рукописях, в которых упоминались «заклинатели дождя», о находке фотографической пластины, о плавании через океан и трудностях с губернатором прибрежной провинции. Закончив, он, без всякой иронии, еще раз выразил благодарность за теплый прием и возможность вести беседу со столь значительным духовным лицом.

«Ох, уж эта мне политика!» – насмешливо подумал Оскар, вспомнив о том, как еще совсем недавно болтался под шестом с мешком на голове.

Теперь пришел черед жреца.

– Вы сказали: «заклинатели дождя»? – В глазах старика читалось неподдельное удивление. – Что это за народ?

– Этим именем называет вас древняя легенда племен с побережья, – ответил Гумбольдт. – Извините, если в нем есть что-то обидное для вашего народа.

– Обидное? Нет… – Маленький жрец задумчиво улыбнулся. – Чужаку и в самом деле может показаться, что мы умеем вызывать дождь… Хотя заклинания тут ни при чем. Это очень просто, и когда придет время, я все вам объясню.

Оскар с восхищением продолжал вслушиваться в слова, доносящиеся из лингафона. Да, они звучали механически, и ударения не всегда стояли на местах, но понять их не составляло ни малейшего труда. Иногда казалось, что прибор не может подобрать точное слово, и тогда огоньки на передней панели начинали беспорядочно мигать. Но в остальное время он работал безупречно.

– Я уже говорил, – продолжал жрец, – что мое имя – Юпан, я принадлежу к народу ханак пача, что на вашем языке означает «люди верхнего мира». Но главное в другом. Ваше прибытие сюда было предсказано много-много лет назад – вот почему я считаю высокой честью первым приветствовать вас в своем храме.