Томас Тимайер - Город заклинателей дождя

Уолкрис стояла выпрямившись, опираясь на меч и тяжело дыша. Их взгляды встретились, и Карл Фридрих фон Гумбольдт склонился перед женщиной в глубоком поклоне.

Она лишь кивнула в ответ и улыбнулась. В такие мгновения слова ничего не значат.

Вернув меч в ножны, Уолкрис принялась сматывать стальной тросик с клешни мертвого насекомого. Покончив с этим, она уже шагнула к Гумбольдту, когда позади нее что-то шевельнулось. Когтистая клешня приподнялась – последний рефлекс уже безжизненного тела – и рванулась к женщине. В следующую секунду она сомкнулась вокруг талии Уолкрис. Послышался неописуемо ужасный хруст.

– Нет!!! – Гумбольдт услышал собственный голос словно издалека. Уронив факел, он бросился к ней.

Меч выпал из рук Уолкрис. Ее рот приоткрылся в беззвучном крике. Подоспевший ученый изо всех сил пытался разжать намертво стиснутую клешню, но та не поддавалась. Наконец с помощью воинов удалось развести ее зубцы на несколько сантиметров, после чего сведенные судорогой мышцы твари уступили. С зазубрин клешней прозрачными каплями продолжали стекать остатки яда.

Уолкрис в беспамятстве упала в объятья Гумбольдта. Лицо ее приобрело пепельный оттенок.

Почему, почему она на мгновение утратила бдительность? Всего один шаг вперед или в сторону – и Уолкрис осталась бы невредима. Он ли тому виной этот нелепый поклон?

Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться: ее раны смертельны. Одежда воительницы насквозь пропиталась кровью, дыхание поминутно прерывалось, пульс едва прослушивался. Если кто-либо и способен ей помочь, то это только Элиза!

Гумбольдт подхватил Уолкрис на руки и бросился ко входу в главный туннель, крикнув на ходу:

– За мной, бегом! Нужно убираться отсюда, пока не пожаловали «воины»! И не забудьте опрыскать одежду запахом насекомых!

Юпан перевел распоряжение своим людям, и ему не понадобилось повторять дважды. Вскоре все они мчались по тоннелю вслед за ученым. Лишь один из индейцев задержался, чтобы отрубить мечом коготь Королевы – в память о легендарной битве в недрах Нижнего мира.

Макс Пеппер следовал по пятам за Губольдтом.

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь, сэр?

– Вы не могли бы понести мой арбалет и сумку с газовыми зарядами?

– Конечно!

Пеппер перехватил оружие ученого и тревожно спросил:

– Как вы думаете, она справится?

– Трудно сказать определенно, – ответил Гумбольдт. – Раны очень глубоки. Есть переломы, и очень сложные. А о последствиях действия этого яда можно только гадать. – Он помедлил и все-таки спросил: – Вы, как я догадываюсь, были близки с Уолкрис?

Редактор замялся.

– Уол – потрясающая женщина. Ничего подобного я в жизни не встречал. Хотя, признаюсь, бывали минуты, когда я с удовольствием сбросил бы ее с ближайшей скалы.

Гумбольдт кивнул.

– Можете поверить, я хорошо знаю, что вы имеете в виду…

За следующим поворотом ждали индейцы, успевшие их опередить. Юпан указал вперед и встревоженно произнес:

– Мой разведчик говорит, что главный тоннель заблокирован. Целая армия «воинов», они крайне возбуждены и агрессивны. Нападают на все, что движется, даже на своих сородичей. Запах больше не действует, мы не можем двигаться дальше.

– Очевидно, известие о смерти Королевы уже распространилось, – заметил Босуэлл. – Теперь они хотят найти и наказать виновников.

– Будем пробиваться обходными путями, – заметил Гумбольдт. Его рука мгновенно нырнула во внутренний карман куртки.

– Но как? – испуганно воскликнул Пеппер. – Если мы углубимся в этот лабиринт, нам оттуда ни за что не выбраться. Там можно проблуждать до второго пришествия.

– Не беда. У нас есть нечто, что не даст нам заблудиться, – ученый вскинул руку. На его ладони лежал небольшой поблескивающий предмет. Выпуклость в форме глаза на его поверхности слегка подрагивала и время от времени поворачивалась вокруг оси.

К счастью, крохотный кусочек серого металла, на который постоянно указывал прибор, остался в одной из сумок на «Пачакутеке», а тот в эту минуту находился у входа в расселину.

Дождь прекратился. По небу еще неслись рваные клочья туч, но кое-где сквозь них уже пробивался ровный предвечерний свет.

Шарлотта неподвижно лежала на палубе. Глаза ее были закрыты, а лицо повернуто к небу. Платье и блуза девушки были покрыты грязью и местами разорваны, волосы спутаны, а кожу покрывали многочисленные ссадины и порезы.

При виде этого сердце у Оскара буквально сжималось. Он так надеялся спасти ее, но, кажется, не успел. И теперь все, что он мог сделать для нее, – сидеть рядом и держать девушку за руку. Рука Шарлотты была ужасно холодной и неподвижной, и от этого на его глаза наворачивались бессильные слезы.

– Ты совсем ничего не можешь сделать? – снова и снова допытывал он Элизу. – Мы опоздали?

Колдунья только пожимала плечами.

– Я сделала все, что могла, все испробовала, – отвечала она. – Остальное зависит от самой Шарлотты. Я больше ничем не могу ей помочь.

Оскар закусил губу. Внезапно у него возникло непреодолимое желание поцеловать девушку. Ему было безразлично, смотрят ли на него и что при этом подумают. Чувство было невероятно сильным, сильнее любых его прежних переживаний.

Он наклонился и приник к губам Шарлотты. Мгновение длилось целую вечность. Губы девушки сначала были холодными и сухими, но потом ему показалось, что они немного потеплели. Потом он выпрямился и смахнул слезы.

И тут Шарлотта открыла глаза. Ее грудь дрогнула, а затем начала медленно подниматься и опускаться. Ноздри затрепетали. Рот приоткрылся, и она вдохнула живительный горный воздух.

Ее взгляд столкнулся с еще затуманенным взглядом Оскара.

– Ты меня поцеловал? – едва заметно шевельнулись ее губы.

Он вспыхнул. Неизвестно, что в эту минуту потрясло его больше: то, что девушка очнулась, или то, что его уличили.

– Я… ну да… Ты и вправду жива? – пробормотал он, запинаясь.

– Хотелось бы верить, – Шарлотта со стоном попыталась приподняться.

Элиза подхватила ее под руки.

– Осторожнее, малышка, – шепнула она. – Яд все еще в твоем теле.

Шарлотта взглянула с недоумением.

– Яд? Какой яд? Что здесь случилось? Где дядя?

– Они все еще в пещере.

Девушка обхватила руками голову и застонала. Элиза тут же протянула ей чашу с темно-коричневой жидкостью.

– Выпей это, будет легче.

Оскару это снадобье показалось подозрительно похожим на то, которым колдунья отпаивала его в Берлине.

Шарлотта обхватила чашу обеими руками и с трудом поднесла к губам. Сделала несколько глотков и остановилась. На ее щеки медленно возвращался румянец.

Однако не успела она покончить с лекарством, как из расщелины послышались громкие голоса.