Яцек Пекара - Я, инквизитор. Башни до неба.

– Ну, хорошо. – Тофлер потёр руки. – Ты не хочешь переодеться, прежде чем мы посетим «Яблоко Гесперид»?

– Я должен переодеться, чтобы пойти в бордель? – Спросил я с недоверием. – Кроме того, прошу прощения, чего ты хочешь от моего костюма? Я инквизитор, а не дворянчик с княжеского двора.

– Ну, тогда идём. – Он встал из-за стола, не пытаясь больше со мной спорить. Когда мы вышли на улицу, Тофлер посмотрел на вывеску, висящую на трактире. Она изображала огромную рыбу, возможно, сома, если я сумел правильно расшифровать намерения художника, намалевавшего этот знак. А таверна называлась «Под Вилами». Странно, не правда ли? Я размышлял над этим и раньше, но как-то забыл спросить хозяина, какой замысел соединил название с вывеской, поскольку мне это казалось совершенно непонятным.

– Раз уж ты так хорошо ориентируешься в здешней жизни, может, ты знаешь, почему трактир «Под Вилами» украшает сом на вывеске? – Спросил я, будучи ехидно уверен, что Тофлер не знает ответа.

– Несколько десятков лет назад Христиания пережила большое наводнение. Когда вода ушла, в грязи нашли огромного сома. Горожане закололи его вилами, – пояснил он спокойно.

Признаюсь, я был посрамлён. Тофлер провёл в таверне всего несколько мгновений, а уже уговорил на интимные откровенности жену трактирщика и разгадал загадку, связанную с названием трактира. Что ж, интересный это был человек...

Когда я шёл за ним, одновременно я пытался трезвым взглядом оценить свой внешний вид и одежду. Я и правда не был закутан в бархат и не звенел от золотых пряжек, серебряных булавок, алмазных брошек и изящных колец, но был одет чисто и опрятно. Не считал себя вправе выглядеть лучше, чем среднего достатка, солидный, но скромных нравов горожанин. Во-первых, учитывая тот факт, что в такой одежде я удобнее и лучше всего себя чувствовал, во-вторых, потому, что мы, инквизиторы, должны скорее сливаться с толпой, чем из неё выделяться. По крайней мере, если не носили официального чёрного костюма с изображением серебряного сломанного креста. Но это ведь бывало не часто. Но я мог, однако, без труда согласиться, что Тоффлер смотрелся рядом со мной словно попугай рядом с вороном. Он так разоделся, подумал я язвительно, будто он шёл в этот дом работать, а не развлекаться.

– Названия гостиниц, трактиров и таверн могут многое рассказать о настоящем и прошлом города, в котором мы находимся, – добавил мой спутник.

Мы вышли на переполненную и оживлённую улицу, и я изо всех сил проталкивался, чтобы идти с Тофлером плечом к плечу, а не за его спиной, потому что тогда я чувствовал бы себя почти так, будто я был его слугой, а не спутником.

– Ты уверен, Максимилиан, что нам нужно посетить это заведение? Может, просто посидим где-нибудь за чашей вина?

– Дорогой Мордимер, раз уж нас так любезно пригласили, грешно было бы этим не воспользоваться, – с улыбкой ответил Тофлер.

Он заметил, что я скривился, и изучающе уставился на меня.

– Разве ты не пользовался такого рода развлечениями? А может, ты предпочитаешь мужское общество тем радостям, которые можно получить от прекрасных дам?

– Максимилиан, ты делаешь слишком смелые выводы. Кроме того, если я не ошибаюсь, наша вера велит преследовать содомитов.

– Вера. – Он пожал плечами. – Скорее, право. Но пусть этим занимаются светские суды, оставляя нам право выбора, с кем мы хотим разделить ложе.

Как видно, Максимилиан Тофлер был человеком довольно лёгких нравов, но для меня, признаюсь, это не имело большого значения. Я уже встречал разных инквизиторов: как бабников и пьяниц, так и людей истинно благочестивых и скромных. Я видел таких, которые допрашивали и пытали с каменным лицом, и таких, которые проливали искренние слезы над болью каждого грешника, а приказав его пытать, причитали почти как сам допрашиваемый. Нас было слишком много, чтобы мы выглядели или вели себя как сделанные под одну колодку. И очень хорошо, ибо однообразность – эстетика дураков.

– Тем не менее, ответ звучит: нет, – ответил я. – Я не поклонник мужских прелестей. Я иногда посещаю бордели. Если человек хочет плюнуть, он пользуется плевательницей, если он хочет дать волю похоти, он пользуется проституткой.

Тофлер от души рассмеялся.

– Мой дорогой молодой товарищ, позволь мне, как твоему покорному слуге и просто другу, объяснить тебе один секрет, хотя мне и удивительно, что никто до сих пор тебя с ним не ознакомил.

– Милости прошу. – Меня не особо интересовали откровения инквизитора из Хеза, но отказываться не приходилось.

Я заметил странную вещь. Тофлер шёл по улице, словно не замечая других людей, а они, несмотря на это, каким-то удивительным образом всё же освобождали ему дорогу, так что ему не приходилось ни толкаться, ни замедлять шаг. Я тем временем упорно боролся за место рядом с ним, так как движение толпы то и дело пыталось столкнуть меня с пути, которым шёл. Поэтому мои локти и плечи всё время были заняты работой, да и сам я уже получил достаточно тычков.

– Так вот, если ты приходишь в публичный дом, бордель, дом удовольствий, лупанарий, как угодно назови этот заведение, ты должен относиться к работающим там дамам с соответствующим уважением, – начал Тофлер, который, казалось, не замечал, какие усилия я прикладываю, чтобы за ним угнаться. – Если ты будешь относиться к ним презрительно или равнодушно, словно к дырке в матрасе, они отомстят тебе тем же: презрением или безразличием. Однако когда ты увидишь в них женщин, которым стоит сказать приятное слово, сделать маленький подарок, спросить, что они любят, пошутить, сделать комплимент, то часто окажется, что перед тобой не усталая проститутка, а женщина, которая на нежность ответит нежностью и проявит искреннюю заинтересованность в том, чтобы доставить тебе удовольствие.

– Я вижу, передо мной знаток, – вскипел я. – Ведь это всего лишь шлюхи, Максимилиан. Как можно к ним относиться, словно они обычные женщины?

– Кажется, я знаю, почему ты не любишь посещать дома наслаждений. – Он на минуту задумался. – Пусть так, но давай сделаем по-моему. Мы пойдём в «Яблоко Гесперид», а ты постарайся вести себя так, как будто там работающие девушки не шлюхи, а твои любовницы. Надеюсь, что ты быстро заметишь разницу между тем, что они предлагали тебе до сих пор, и тем, что ты получишь сегодня.

– Что ж... – Я не очень хорошо представлял, что ответить, так что просто развёл руками. – Ты убедил меня, Максимилиан. Не знаю, для чего нужен этот эксперимент, но, как человек с открытым умом и широкими взглядами, я согласен на твоё предложение.

Это должно было прозвучать с достоинством, может, даже немного возвышенно, но эффект от моих слов был испорчен чьей-то неловкостью. Ибо когда я заканчивал фразу, кто-то подставил мне подножку, и я растянулся бы во весь рост, если бы не поддержка Тофлера. Он протянул руку таким быстрым движением, что я не заметил, когда он уже держал меня под локоть. Ну вот, а я думал, что он вообще не обращает на меня внимания...