Брендон Сандерсон - Путь королей

Пока Кобальтовая гвардия прикрывала его спину, Далинар продвигался по полю боя, расправляясь с врагами способом, доступным лишь осколочнику. Он проделывал дыры в рядах паршенди, метался, точно сигающая из реки рыба, не давая врагу сосредоточиться. Позади него оставался след из трупов с выгоревшими глазами и в рассеченной одежде. Освободившееся пространство занимали все более внушительные силы алети. Поблизости сквозь отряд паршенди прорвался Адолин, чей отряд кобальтовых гвардейцев следовал на безопасном расстоянии. Он перевел через ущелье всю свою армию — ему нужно было захватить позиции быстро, отбросив паршенди, что бы враги не смогли сбежать. Садеас должен был наблюдать за северным и восточным краем Башни.

Ритм битвы звучал для Далинара как ритм песни. Мотив, который тянули паршенди; крики и напряженные возгласы солдат; пульсация клинка в его руке и доспеха. Внутри его поднялся Азарт. Поскольку тошнота не последовала, он осторожно выпустил на волю Черного Шипа и ощутил радость оттого, что поле битвы теперь принадлежало ему целиком, а также разочарование тем, что поблизости не было достойного противника.

Где же осколочники-паршенди? Он видел одного во время битвы несколько недель назад. Почему его сейчас нет? Неужели они отправили на Башню так много воинов, но не послали осколочника?

Что-то тяжелое со звоном ударилось о его броню и отскочило, а над сочленениями на плече поднялось облачко буресвета. Далинар выругался и, защищая рукой лицо, окинул взглядом пространство. «Вот они», — подумал он, обнаружив неподалеку скалу, на которой разместились несколько паршенди с большими пращами, которые они раскручивали двумя руками. Камни размером с голову обрушивались и на паршенди, и на алети без разбора, хотя Далинар был их явной мишенью.

Он зарычал, когда еще один камень ударился о предплечье, и по всему осколочному доспеху прошла волна. Удар был достаточно сильным, чтобы правый наруч покрылся сетью мелких трещин.

Далинар взревел и бросился вперед с быстротой, которую ему даровал доспех. Азарт захватывал его все сильней — он плечом ударился в группу паршенди, разбросал их, а потом нанес круговой удар клинком и сразил тех, кто не успел убраться подальше. Метнулся в сторону за миг до того, как каменный град обрушился на то место, где он стоял, и прыгнул на невысокий валун. Шаг, еще один — и подобрался к уступу, на котором разместились пращники.

Он схватился за край уступа одной рукой, держа клинок в другой. Паршенди, стоявшие на невысоком гребне, попятились, но Далинар с усилием подтянулся лишь чуть-чуть, чтобы можно было замахнуться. Клятвенник рассек их ноги, и четверо рухнули на землю, обездвиженные. Далинар бросил меч — тот исчез — и, работая обеими руками, забрался на скалу.

Принял низкую стойку, позвякивая доспехом. Несколько из оставшихся паршенди попытались раскрутить пращи, но Далинар схватил парочку камней размером с голову из подготовленной кучи — для его рук в латных перчатках они были в самый раз — и швырнул в противников. Силы броска хватило, чтобы пращники улетели со скалы с раздробленными грудными клетками.

Далинар улыбнулся и продолжил бросать камни. Когда последний паршенди упал с уступа, он повернулся и, окидывая взглядом поле боя, начал призыв Клятвенника. Князь увидел ощетинившуюся копьями сине-стальную волну, что сражалась с черно-красными паршенди. Люди Далинара хорошо держались, оттесняя врагов на юго-восток, где тем предстояло оказаться в ловушке. Адолин в мерцающем доспехе руководил этим маневром.

Тяжело дыша из-за Азарта, Далинар вскинул над головой осколочный клинок, заблестевший на солнце. Внизу его солдаты разразились приветственными криками, которые звучали громче боевого напева паршенди. Вокруг появились спрены славы.

Буреотец, до чего же хорошо снова побеждать. Он бросился со скалы, в кои-то веки позабыв о медленном и безопасном пути вниз. Упал посреди группы паршенди, с грохотом обрушился на камни, окутанный синим буресветом, вытекшим из доспеха. Завертелся, убивая, вспоминая годы сражений бок о бок с братом. Победы, завоевания.

Они с Гавиларом чего-то добились за те годы. Из разрозненных королевств создали крепкое, сплоченное государство, словно мастера-горшечники, которые из осколков восстанавливают изысканную вазу. Далинар с ревом прорвался сквозь ряды паршенди навстречу своим кобальтовым гвардейцам.

— Мы их прижимаем! — заорал он. — Передайте всем! Ротам подняться на Башню!

Солдаты вскинули копья, и гонцы бросились доставлять его приказы. Князь развернулся и бросился на паршенди, ведя за собой войско. Отряды Садеаса на севере застряли. Что ж, войско Далинара сделает работу за него. Если ему удастся бросить всю армию вперед, как копье, то он рассечет силы паршенди пополам и северную часть отшвырнет к Садеасу, а южную прижмет к краю утеса.

Позади шла армия, как волна, внутри кипел Азарт. Это была сила. Мощь, превосходящая ту, что давал осколочный доспех. Живость, какой не знали юные. Мастерство, которого не добиться за целую жизнь. Лихорадка всемогущества. Паршенди один за другим падали, сраженные его клинком. Он не мог рассечь их плоть, но косил ряды. Нередко они продолжали по инерции лететь мимо него, хотя их глаза уже обратились в угли. Противник дрогнул — паршенди начали отступать, спасаясь бегством. Он ухмыльнулся под почти прозрачным забралом.

Это — настоящая жизнь. Это — вкус власти. Гавилар был вождем, движущей силой и сутью их завоевательного похода. Но Далинар оставался воином. Их противники признавали власть Гавилара, но Черный Шип был тем, кто вынуждал их бежать врассыпную, вызывал на дуэли их вождей и убивал лучших осколочников.

Далинар закричал на паршенди, и весь их строй сначала дрогнул, потом рассыпался. Алети бросились вперед с радостными воплями. Князь присоединился к своим людям, возглавив погоню за боевыми парами паршенди, пытавшимися сбежать на север или юг к крупным отрядам, что еще держались там.

Он настиг одну пару. Один из паршенди повернулся, занося молот, но Далинар сразил его, не замедляя шага. Схватив второго, одним движением руки швырнул его оземь. Ухмыляясь и возвышаясь над врагом, точно гора, занес над головой осколочный клинок.

Паршенди неловко перекатился на спину, прижимая к себе руку, несомненно сломанную при падении. Он с ужасом глядел на Далинара снизу вверх, и вокруг него появились спрены страха.

Он был всего лишь мальчишкой.

Далинар застыл, держа клинок над головой в напряженных руках. Эти глаза… это лицо… Паршенди, может, и не были людьми, но их черты — и выражения — не отличались от человеческих. За вычетом кожи в мраморных разводах и вырастающих из тела броневых пластин, мальчишка мог оказаться одним из конюхов в конюшнях Далинара. Что он видел над собой? Безликого монстра в глухом доспехе? Кто такой этот юнец? В день убийства Гавилара он точно был всего лишь ребенком…