Дэвид Гейдер - Маска призрака (ЛП)

Это напомнило ему о времени, проведенном в Имперском консульстве в Тераэвене. Юношей его назначили в ученики к пожилому эльфу-магу по имени Арвин. В его воспоминаниях маг напоминал старую кожаную перчатку, всегда неодобрительно хмурил брови и смотрел искося. Арвин был строгим наставником - он неохотно снисходил до похвалы только когда Рис исходил потом и кровью, чтобы угодить ему. Это было несчастливое время, и Рис был уверен, что оно никогда не закончится. Он был вне себя от радости, когда Арвин сообщил ему о переводе в консульство - и поражен, когда тот пригласил его с собой.

Такого ещё никогда не было. Возможность покинуть башню на больше, чем короткую прогулку, а путешествие в совершенно другую страну? В Империю Тевинтер, экзотичную и запретную страну, где, как говорили, маги правят? Хоть он и был уверен в том, что Чародею Арвину нужен был лишь лакей, который будет носить ему еду и чистить его ботинки, Рис все равно был счастлив. Он ночами сидел в общей комнате, лишенный сна, смотрел на потолок и почти трясся в предвкушении путешествия.

Сам факт того, что Чародей приложил все усилия, чтобы Рис поехал с ним, казался тогда парню невероятным. Эльф даже не говорил почему, он просто фыркал в ответ на вопрос и требовал принести больше жевательной соли из эльфинажа в столице. Из-за неё изо рта мага воняло сырой рыбой, и каждый раз, когда он наклонялся через плечо Риса чтобы объяснить что-то, на глаза парня наворачивались слезы, но к тому времени Рис прошел через намного худшие испытания, чтобы избежать его гнева.

Он все ещё помнил, как они прибыли в Тераэвен. Даже великолепие Вал Руайо, с его дворцами и сверкающими зданиями, не шло ни в какое сравнение с этим Тевинтерским городом. Признаки древности были повсюду - осыпающиеся статуи драконов, остатки древних храмов, ветхие здания, покрытые мхом. Казалось, что весь город был построен на костях древних городов, а эти они, в свою очередь, были построены на ещё более древних, и прошлое, как сорняк, прорастало сквозь них, отказываясь быть погребенным. Чародей Арвин не был впечатлен, но Рис тогда замер от восхищения.

Даже само консульство казалось особенным. Мраморные колонны и едкий запах благовоний, которые тевинтерцы жгли, чтобы заглушить запах нечистот на улицах. Расписные изразцы на стенах, обветшавшие настолько, что он никогда бы не смог разобрать, с чем же сражались эти безликие воины. В Летнем Саду даже был древний фонтан, созданный при помощи магии, а не гномьих помп. Мраморному дракону не хватало крыльев и обеих передних лап, но его голова выглядела настолько зловеще, что Рис был уверен: это изображение одного из Древних Богов.

А ещё там были рабы. Рис был слишком молод, чтобы понять, что это означало, или почему Арвин злился каждый раз, когда видел какого-нибудь раба. Однажды эльфийка-рабыня предложила ему инжир, и он выбил поднос у неё из рук и кричал до тех пор, пока не прибежал Консул. Рис слышал о том, как давным-давно Империя Тевинтер захватила земли эльфов, но это были только слова на бумаге. Рабы были всего лишь ещё одной из экзотик Тевинтера, которыми можно было восхищаться или глупо на них таращиться.

Прошло несколько недель, прежде чем Рис понял, что ему не рады. Орлесианцы всегда не ладили с Империей Тевинтер, и так было с тех пор, как Церковь Империи откололась от Великого Собора в Вал Руайо. Так гласила история, но истинность этого утверждения ощущалась совершенно иначе. Местные были недоверчивыми и становились враждебными каждый раз, когда Рис говорил с акцентом. Он обнаружил, что обычные люди его избегают, а торговцы - обманывают… Ни один из местных даже не попытался заговорить с ним.

Жить в такой враждебной атмосфере было тяжело. Ощущение новизны экзотичного города быстро улетучилось, и вместо этого он начал считать город грязным и уродливым. Ему было одиноко.

В конце концов, произошел инцидент: как-то раз, когда он шел на Тераэвенский базар за жевательной солью, Рис внезапно был окружен тремя более взрослыми мальчишками. Они были учениками одного из магистров, к тому же благородных кровей, и явно считали, что их превосходство дает им право пристать к орлесианцу. Они толкнули его на землю и пинали до тех пор, пока, наконец, Рис не разозлился и использовал магию. Он обжег лицо одного из мальчишек, и они ответили ему тем же. Рису нанесли тяжелые травмы, и он бы умер, если бы их драка не привлекла внимание стражника неподалеку.

Если бы только на этом все закончилось. Молва об этом случае достигла ушей того магистра, который послал в консульство официальный протест. Арвин тогда усадил его и сказал, что у него не было выбора. Рису надлежало оправиться обратно в Белую Башню. Он сказал тогда Рису, что такой талантливый юноша, как он, не должен принимать случившиеся к сердцу; что будут и другие возможности, другие способы построить достойную жизнь, даже в условиях Круга.

Это была единственная похвала, которой он удостоился за все время ученичества. Тогда он потерял дар речи от удивления, и несколькими часами позже, возвращаясь в Орлей в сопровождении храмовника, сожалел о том, что не ответил магу тем же.

Он несколько раз писал Арвину, и однажды даже увидел того, когда маг ненадолго приехал в Белую Башню. В конечном счете, именно Арвин поспособствовал тому, что Рис получил должность старшего чародея. Вскоре после этого ему сказали, что Арвин умер. Храмовники не говорили, как это случилось, но до Риса дошли слухи о яде. Видимо, в консульстве Арвин выполнял роль вовсе не консультанта, а шпиона. Удивительно, каким простым ему все это казалось тогда.

Поэтому он не возражал, когда Евангелина настояла на том, чтобы отныне они избегали любых городков и разбивали лагерь возле дороги. Не возражали и Винн с Адриан. Им не нужно было повторение представления прошлой ночи; если только они не будут маскироваться и как-нибудь прятать свои посохи, то чем дальше они от Серединных земель, тем без сомнения будет хуже.

Время в дороге шло незаметно. Адриан ехала молча, страдая от количества выпитого прошлой ночью, как он и подозревал. По крайней мере, она не возражала, когда он разбудил ее; ей хотелось убраться подальше так же, как и всем остальным. Винн была погружена в размышления, лишь однажды заметив, что на дороге было мало движения. Это было правдой; фактически дорога находилась в их полном распоряжении. Учитывая, что дождь, наконец, прекратился и на небе светило солнце, день должен был быть приятным для путешествий.

Но это было не так. Евангелина кратко отказывалась разговаривать с ним. Даже Адриан, погруженная в свои страдания, заметила это и вопросительно взглянула на Риса. Он вздохнул и сказал, что расскажет потом.