Элли Блэйк - Огненная Кровь

— Что это? — потребовал он, уставившись, на белый портал, отражающийся в его широко распахнутых глазах.

Мы не ответили. Нам не нужно было это делать.

Портал укрепился, его границы стабилизировались. Мой близнец и я отступили, наши руки упали.

Спустя несколько мгновений фигура прошла через блестящий портал, его кожа была слишком яркой, светящейся, как лунный свет, солнечный свет и раздавленный жемчуг, пахнущие весенними почками и ветром восточных бурь.

— Кто привел меня сюда? — Голос восточного ветра был резонансным, огромным и непримиримым.

— Мы сделали это, — сказали мы.

— А где мой сосуд? Смертное тело, которое примет мою сущность, чтобы я мог остаться в этом мире? — спросил он.

Мы подняли руки, чтобы указать на человека Ледяной Крови.

— Несовершенный сосуд, — сказал наш господин. — У него кровотечение.

— В туннелях есть принц Огненной Крови, — предложила я смиренно, надеясь, что принц Эйко все еще там. Я дрожала всеми моими человеческими конечностями и в собственной тени. Риск его неудовольствия заключался в том, чтобы получить большие страдания. У нас не было власти над ним. Мы узнали это безошибочно, когда он поместил нас в троны, мы молили о свободе, о милосердии и не нашли ничего.

Бог восточного ветра повернулся к туннелям и выстрел пурпурного света из его рук, заставляя нас сжиматься и прикрыть наши головы руками и скулить в страхе. Его свет сжег. Если это коснется нас, будет мучительно больно.

Скалы, которые перекрывали вход в туннель, взорвались в облаке задыхающейся пыли. Когда обломки осели, появилась не одна, а две фигуры, их рты были прикрыты рукавами.

— Руби? — позвал один. Кай. У него были волосы, как летние закаты. Он подошел ближе, размахивая пылью, которая омрачала его вид. Он застыл в шоке, когда увидел Евруса, существо из светящегося света. — Что…

Другая фигура, которая последовала за ним, была высокой и темноволосой, его глаза были зелеными, мокрыми листьями. Принц Эйко. Он привел Огнекровную и Ледокровного, чтобы уничтожить мой трон.

— Вас двое, — сказал наш бог, его кожа слишком яркая, чтобы смотреть на него. — А мне нужен только один. Кто будет моим сосудом?

Никто не говорил.

— Тогда ты, — сказал Еврус, указывая на яркой рыжего Огнекровного, принца Кая, — и я почувствовала странный груз чего-то неприятного. Какое-то нежелательное человеческие чувства. Страх за чужую безопасность. Это был мой хозяин, который заставил нас почувствовать эту неприятную вещь. Мы не хотели, чтобы он навредил принцу Каю с волосами светящихся углей и глазами золотисто-коричневого цвета.

Еврус двинулся к смертному.

— Подождите! — Звук исходил из моего собственного смертельного горла. Часть меня, которая все еще была Руби, удивила меня, взяв под свой контроль. — Возьми другого. — Я говорила, не желая, не задумываясь, а затем дрожала от страха перед божьим гневом.

Но Еврус был милостив на этот раз, и он изменил направление и скользнул в другое тело, высокого человек. Зеленые глаза принца Эйко побледнели на мгновение, когда свет вошел в его тонкое тело, а затем вернулись к норме.

Еврус-Эйко повернулся к мужчине с волосами закатного солнца. Его выражение ясно говорило о его намерения. Кай был не нужен нашему богу, и поэтому он избавится от него.

Мы боролись с собой, Дочь Тьмы пыталась утвердить свое сознание.

— Кай! — Руби снова взяла под свой контроль наш голос. — Уходи! Беги!

Кай покачал головой, его взгляд вздрогнул, когда он зацепился за принца Эйко-Евруса. — Вы больше не принц Эйко. Кто ты?

— Эйко ушел, — сказал Эврус.

— Тогда мне не нужно беспокоиться о том, чтобы причинить ему боль, — сказал Кай. Изгиб его коленей, его широкая нога и поза, все кричали о его намерении сражаться.

— Кай, нет! — позвала я.

Страх частично вернул меня к себе, но Минакс боролся за господство, купаясь в мой разуме, в коктейле сладкого оцепенения и чувства бесполезности. Какое это имеет значение? Сказали чужие мысли. Все в порядке.

Я заставила себя сосредоточиться на Кае и Аркусе, на воспоминаниях о моей маме и бабушке, находя те части себя, которые боялись, беспокоились и болели. Я отвергла плавающую радость, которую предложил Минакс, и ухватилась за мысли о любви, сочувствии — даже о горе. Каждую секунду была борьба за власть между мной и Минаксом. Я поэтапно входила и выходила из сознания как отдельная сущность.

Я была вырвана из-за своего самопоглощения, когда огонь вылетел из кулаков Евруса, или, скорее, это был огонь принца Эйко, которые он больше не контролировал. Нападение застало Кая врасплох, отбросив его назад. Он скользнул по полу на несколько футов, прежде чем остановиться. Я сделала шаг к нему, с облегчением, когда увидела, как его грудь поднимается и опускается.

— Оставь его, — сказал Еврус. — Он не имеет никакого значения.

Я остановилась. Аркус двинулся рядом со мной. Взгляд Евруса заточен на него. Если он хотел сделать с ним то, что он сделал с Каем…

Страх прорвался сквозь оставшийся туман в моей голове.

Я Руби , подумала я, отбивая бархатные слои онемения, обернутые вокруг меня, вырвав мою личность из ума Минакса. Я контролирую ситуацию .

Должно быть, я произнесла это вслух, потому что Эйко-Еврус снисходительно улыбнулся. — Ты больше не просто девушка Огненной Крови. Ты теперь нечто большее. И хотя ты не проживешь достаточно долго, чтобы увидеть окончательный триумф, который произойдет от твое жертвы, твоя жизнь будет отдана для большей цели. Ты будете служить хозяином Минакса, когда мы отправимся к Вратам Света. И когда мой Минакс уничтожит часовых, я сломаю решетки, которые закрывают ворота, остальная часть моих живых теней выльется из того места, где Циррус поймал их в Обскурум. Итак, ты понимаешь? Ты не умрешь напрасно. Тебя будут помнить боги.

— Как тот, кто помог тебе впустит Минаксов в мир? — спросила я, ощущая себя самой собой в данный момент — Я не хочу, чтобы меня помнили.

Его зеленые глаза сузились, но его улыбка расширилась. — Почему-то ты сохранила намного больше себя, не так ли? Замечательно. Минакс выбрал сильного хозяина.

Минакс внутри меня волновался, пробормотал что-то об истинном сосуде и Дочери Тьмы, и, хотя я старалась не произносить эти слова своими губами, я чувствовала, что Еврус все равно слышит его голос.

Он поднял лоб. — Ты уверен?

Минакс с нетерпением ответил « да », а затем шрам в форме сердце возле моего левого уха стал сжечь. Я прижала пальцы к нему, но Еврус подошел ближе, схватил меня за запястье и отдернул руку. Его глаза встретились с моими, и даже в тусклом свете они выглядели ярче зеленого, чем когда-либо. — На этой земле есть только один человек, которого мой Минакс мог отметить таким образом. — Его глаза, казалось, светились.