Екатерина Оленева - Твёрже алмаза

Опустевшие улицы остались позади. Те, по которым они проезжали теперь, были полны людей. Большей частью уже пьяных.

На дорогую карету оборачивались. Каролина слышала недовольный ропот толпы. С каждым мгновением возмущенные выкрики становились громче. звучало возмущённо.

Каролина испуганно потянулась к рукаву мужа.

– Успокойтесь, – ласково взял он её за руку. – Вы так дороги мне. Я не позволю, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Воздух уже гудел от криков. Полисмены, однако, предпочитали ни во что не вмешиваться.

Каролина больше не выглядывала в окно. Гневные, озверелые лица, искажённые дикой злобой, повергали её в панику.

Крики усилились. Новый порыв ветра донёс запах гари.

– Вот дьявол! – выругался Сид, вновь выглядывая в окно.

Не меньше сотни человек (а может быть и больше) избивали несчастного человека в сером камзоле. Одни били тростью, другие камнями. Катали в снегу и требовали, чтобы он целовал землю.

Каролина услышала щелчок, а потом увидела пистолеты в руках у мужа.

– Сударь! – в ужасе воскликнула она. – Вы же не собираетесь…

– Конечно, собираюсь, – не дав ей договорить, оборвал маршал. – В конце концов поддерживать закон и порядок мой долг. Раз уж никто из низших по чину не способен сделать это, займусь делом лично.

– Они же разорвут нас на части! – заломила в отчаяние руки Каролина, но её никто уже не слушал.

Сид Кайл легко, точно хищник из семейства кошачьих, выпрыгнул из кареты на землю.

Громовым раскатом раздался выстрел, заставив все голоса смолкнуть разом.

– Граждане и гражданки, – голос Сида так и сочился высокомерием, холодом и сарказмом. – Попрошу оставить несчастного в покое. В противном случае следующую пулю я пущу в одного из вас.

Несчастного, попавшего в уличную мясорубку было до слёз жалко, но при мысли, что они сейчас окажутся на его месте, холод обнимал плечи, грозя сбить с ног.

Что было в голове у мужа Каролина понять не могла. С её точки зрения сущим безумием было выступать против разъярённой толпы. Подавить городской бунт в одиночку не способен даже главный маршал страны.

Чеканный профиль Сида на фоне залитого отблесками дальних пожаров марева будет возвращаться к Каролине во снах. Вряд ли сладких.

– По какому праву благородный господин вмешивается в дела патриотов? – выдвинулся вперёд здоровенный детина разбойничьего вида. – Мы, свободные граждане Мороссии творим суд.

– Чините расправу хотите вы сказать? – с нескрываемым презрением протянул Сид. – Что же сделал сей господин, что вы чините над ним жестокую расправу?

– Этот человек полицейский шпион!

– В самом деле? И как вы определили в нём шпиона?

– Он наблюдал за нашим товарищем, призывающим к свободе!

– Иными словами, стоял и глазел? – лениво протянул Сид.

Каролина с волнением наблюдала, как пять человек потихоньку отделились от общей толпы и двинулись в их сторону.

Герцог тоже не мог этого не замечать, но даже не шелохнулся.

– Исходя из вашего же собственного объяснения следует, что сей достойный господин занимался ровно тем же, чем и все остальные, собравшиеся на площади. Ваши свидетельства яйца выеденного не стоят. Отпустите его.

Оглушительный рёв толпы прозвучал ответом на сказанные слова.

– Нет, сударь, – растянул рот в глумливой ухмылке огромный детина. – На этой площади нет господской власти. На этой площади царит свобода.

– Свободой вы называете шакалье право рвать людей на клочки по своему усмотрению?

– Благородный господин недооценивает наши силы. Он воображает себя львом, которому жалкие шакалы не помеха? Но теперь жалкие шакалы собрались в стаю! Они готовы сами охотиться на льва!

– Досадная и роковая для них оплошность.

Теперь уже не пять человек, а больше десятка продолжали медленно сжимать круг.

– В последний раз требую – отпустите этого человека, – как ни в чём не бывало продолжать требовать Сид.

– Прочь! Прочь! Долой господ! Смерть! Смерть им! – ревела толпа.

Здесь верховодила толпа, управлять которой невозможно. Теперь и уехать уже не получится. Их не выпустят. Каролине хотелось завизжать от ужаса.

Взгляд её метался, выхватывая из толпы то мужчин в диковинных робах, то дородных торговок в широких юбках из-под которых виднелись голые икры, то крестьян в шерстяных колпаках. Плотники, крысоловы, водоносы, трубочисты – все готовы двинуться на них.

Когда с громкими воплями от толпы отделились два человека, ринувшись вперёд, брезгливо поморщившись, Сид Кайл нажал на курок револьвера.

Вырвавшееся из дула пламя ударило нападавшему в лицо, опрокидывая на спину.

За первым выстрелом последовал второй.

Голова мужчины словно взорвалась изнутри, разбрызгивая во все стороны белые и алые ошмётки.

При Каролине никогда в жизни даже цыплят не резали. Зрелище смерти было для неё невыносимо, особенно такой, жуткой, насильственной, кровавой.

Сид Кайл бросил раздражённые взгляд на молодую жену, словно впервые вспомнив о её присутствии.

– В карету. Быстро! – рыкнул он.

Чьи-то руки, схватив со спины, запихнули её внутрь с такой небрежностью, словно она была кулём с мукой.

Услышав характерный громовой раскат Каролина поняла, что снова стреляют и в ужасе заткнула уши руками.

Трудно сказать, сколько времени прошло до того, как дверца кареты снова распахнулась, и Сид упал на сидение рядом.

К её удивлению на муже не было ни царапины.

– Трогай!

Карета сорвалась с места.

Сердце колотилось так отчаянно, что трудно было дышать. Каролина поверить не могла, что они ушли живыми.

Сид ловко засунул за пояс пистолет.

– На вас кровь, сударь, – трясущимися губами и не с первой попытки удалось выговорить ей.

Сид молча кивнул, небрежным движением встряхнув пышные манжеты. Он слегка задыхался.

Снова в темноте глаза Сида казались чёрными. И лицо – тоже.

Каролина, сама не понимая, что делает, потянулась вперёд, как слепая, чтобы коснуться пальцами его лица. Оно было липкое. Поднеся палец к лицу, поняла, что ей не мерещится –это кровь.

Он был весь в крови!

– Остановите карету, – слабым голосом пробормотала она. – Мне… мне дурно…

Почему-то в тот момент не думалось, что это может быть опасно.

Качнувшись, карета остановилась. Толкнув от себя дверцу, Каролина буквально рухнула вниз, в пушистый, рыхлый снег. Мучительные рвотные спазмы вывернули внутренности наизнанку.

– Сударыня…

– Не трогайте меня! – истерично заорала Каролина, отшатываясь от протянутой к ней руки. – Не прикасайтесь!

– Хорошо. Но возьмите себя в руки. Нам следует как можно быстрее уехать. Этот сброд не решился напасать на нас видя, что мы хорошо вооружены. Но если они снова возьмут нас в кольцо, уже не вырваться. Патронов ни у меня, ни у моих людей не осталось.