Елена Кутузова - Пленница Белого замка

Ухаживать, как за невестой, он и не собирался, но подарки дарил исправно. И много рассказывал о жизни хирда в походе. Об удобстве, даже небольшом, мне предстояло забыть. На корабле нет уединения. А еще мужчины перестанут видеть во мне женщину. Я стану морской женой ярла и боевым товарищем.

Но как то, в холодную ночь Магни вихрем влетел на женскую половину дома. Он пах морозом и снегом. Я сидела у очага, укутавшись в теплый плащ, и идти на улицу не собиралась, но ярл схватил за руку и вытащил из уютного кокона:

— Идем!

Спорить с Магни, когда он в таком состоянии, бесполезно. Я только плащ успела подхватить. Мороз тут же заколол иглами лицо, инеем осел на ресницах, норовя склеить веки. Ветер решил погреться под моим плащом, и завозился, завертелся, распахивая полы. На то, что меня тут же начала колотить дрожь, ему было наплевать. Магни, впрочем, тоже.

Он шел за ворота. Снег хрустел под ногами а звезды казались ярче, чем обычно. Даже радуга, что бесилась в небе, извиваясь красочной змей, не могла затмить их. Ой! Радуга? Ночью? Зимой?

Её и хотел показать мне Магни. Увел подальше от жилья, чтобы свет костров не мешал любоваться чистотой красок, которыми Зима рисовала на черном плаще Ночи.

— Смотри! Там, далеко, гремит битва.

— С чего ты взял? — быстрая смена цветов завораживала. Широкие, щедрые мазки сияли, отбрасывая отблески на снег, скалы и дальние сопки.

— Так блистают доспехи валькирий, когда они поют боевую песнь, летя за душами павших.

— Не слышно, — я честно прислушалась. Тишина. Только ветер завывает, да лают собаки в имении.

— Конечно, не слышно! — Магни тихо рассмеялся. Он сегодня вообще странный какой-то. Не шумит, не кричит.

— А чего шепчешь?

— Нельзя громко — спугнем! Валькирии гневаются, если людские голоса нарушают звучание их песен. Они гасят сполохи, оставляя нас в темноте.

Мне понятно его сожаление. Зрелище и вправду величественное. А для Магни — еще и способ узнать о любимой. Хоть отблеск её шлема увидеть! Нет, влюбившись, люди сходят с ума. Кэм тоже обезумел, встретив даму сердца. Хорошо, что мне это чувство не грозит. Не хочу потерять голову.

И только когда сполохи растворились вдали, Магни начал замечать окружающее. И то, что я замерзла. Мороз, и днем кусающий за нос и щеки, сейчас совсем разошелся.

— Ты дрожишь? Почему раздетая? В таком плаще и насмерть замерзнуть можно!

Не страшно. К весне оттаю. И явлюсь в имение. Что делать будешь?

Но вслух я, разумеется, ничего не сказала. А Магни пытался быстро развязать шнурки своего подбитого волчьим мехом плаща. Застывшие пальцы слушались плохо, но ярл справился. Мягкий мех лег мне на плечи, укутал теплом.

— Да ты еще и босиком!

Ну, не совсем, в легких суконных сапожках, которые в доме ношу. В меховых у очага жарко.

— Из-за меня голышом выскочила? Извини.

Прощения Магни просил своеобразно — подхватил на руки, и чуть не бегом понес в усадьбу. Ворвался в дом, усадил на лавку и велел рабыне принести мне горячего сбитня.

— И специй положи побольше. Я же много привез!

От чашки обжигающего, пряного напитка комната наполнилась запахом меда и жаркого лета. Он согрел лучше теплого одеяла, которым меня укутала Улька. Рабыня как-то незаметно вслед за мной перебралась в дом. Ни Сида, ни Магни не возражали против чернавки, ну а я тем более. Все-таки, невеста ярла. Мне положены служанки!

— Эх, в парную бы тебя, госпожа! Но сегодня не топили её, выстыла уже, — причитала Улька, укутывая меня еще одной медвежьей полостью, как одеялом. Холод уходил из промерзшего тела, от тепла потянуло в сон. Так и уснула, и не почувствовала, как перенесли на кровать.

Утром Улька все беспокоилась, что я простыла. Просила Лангливу позвать, чтобы отогнать от меня духов болезни. Но видеть шаманку желания не было никакого. Тем более, что день свадьбы она нам так и не назвала. Как могла оттягивала неизбежное.

Когда зима перевалила за середину, и надо было начинать готовить корабли к выходу в море, Магни решил сам разобраться с проблемой. Ланглива теперь редко появлялась в усадьбе, избегая постоянных вопросов о времени свадьбы. Но того, что Магни лично приедет за ответом, не ждала. После нахрапистого визита Ланглива явилась в усадьбу и провела обряд. Может, духи подсказали, а может, сама побоялась оттягивать, но день назвала. И в доме закипела подготовка к празднику.

Для начала Сида раскрыла сундуки и долго подбирала ткани на свадебный наряд. Оказалось, невест северяне одевают в черные платья, богато расшитые серебром. Женихов — в синий. Потом из клетей вынесли меха. Сида осматривала их днем. Если солнце не слишком ярко играл на шкурке, её отвергали. Из мягкой груды моя будущая свекровь отобрала серебристого песца и белого горностая. И засадила рабынь за работу: времени оставалось мало.

Кузнецам тоже досталось. Им предстояло выковать для меня свадебный венец в виде цветочного венка. И широкие обручья с узором из переплетенных драконов, чтобы не волочились по полу.

Тщательному осмотру подверглись так же запасы продовольствия. Сида наизусть знала, что у неё в закромах, но свадьба вообще дело затратное, а свадьба старшего сына конунга — тем более. И пусть он берет всего лишь морскую жену, а не ту, что продолжит его род, никто не должен уйти голодным. А людей много явится — гонец с приглашениями уже оправился в путь. Навестит все знатнейшие семьи, не забудет и просто уважаемые.

Похоже, пир беспокоил Сиду больше всего. Обычно свадьбу играют осенью, после сбора урожая. Наша же намечалась на весну, когда запасы подъедены. Корос даже отправил людей к соседям, с просьбой продать излишки зерна.

Меня работой не нагружали. В отличие от обычных невест. Те должны сами сшить жениху свадебный наряд, и угощение помогать готовить. Иное дело — морская жена. Ей не надо следить за усадьбой, растить детей, заботиться о домочадцах. Ей — идти за мужем в сечу, беспокоиться о хирде. Потому и отдыхают они зимой, их не тревожат рутинными женскими заботами.

Зато стали учить танцевать. Оказалось, после обряда невеста должна сплясать особый танец, каждое движение которого наполнено магическим смыслом. С этим я справилась, спасибо преподавателю танцев в доме отца, научил двигаться.

Незадолго до назначенного дня, когда гости уже начали съезжаться в усадьбу, Улла нарядила меня в алое платье, украсила волосы расшитой лентой и серебряными подвесками. Потом я долго сидела на лавке, ожидая посланного из Длинного Дома воина. Вооруженный щитом и мечом самого Короса, он вел меня кружным путем, чтобы запутать следы и не дать злокозненным духам навредить невесте. Для пущего эффекта воин то и дело испускал боевой клич, но дварфам это не мешало. Прячась по углам, тенью скользя вдоль стен, духи проводили меня до выхода, и встретили в Длинном Доме.