Марина Снежная - Тени (дилогия)

Паненцев ринулся в камин, пытаясь убраться по дымоходу.

– Держи его! – закричал Маркус, и Дина снова захлестнула призрак петлей.

Паненцев, рыча, вынырнул из камина. Его глаза злобно сверкали.

– Нет! – он извивался, шипел, пытался запугать.

Раз Маркус говорит, значит, так надо!

Дина заставила себя отбросить сомнения и рванула тень на себя.

Показалось, что она ослепла. Ее полностью заволокло густой вязкой пеленой. Посторонняя субстанция неохотно входила в тело, словно Дина стала каким-то потусторонним пылесосом. Давление на голову было колоссальным. Виски сжало тисками, барабанные перепонки едва не лопались. Из носа хлынула кровь.

Дина не выдержала и с глухим стоном рухнула на колени, упершись в пол. Ее вывернуло наизнанку. Содрогаясь, попыталась подняться. Внутри сгустилась неимоверная тяжесть, словно она объелась до крайности. Рядом оказался Маркус, помог встать, молча подал носовой платок. Дина вытерла рот и прислонилась к виверу.

В комнате теперь стало неестественно тихо. Только покореженная мебель и осколки мелких предметов на полу напоминали о том, что здесь только что царил хаос.

Дина глянула на портрет на стене – в нем больше не было жизни. Внутри что-то всколыхнулось, поднимаясь к горлу, пытаясь выбраться. Она тяжело задышала и сконцентрировалась, запихнула тень обратно.

Маркус поцеловал ее в макушку.

– Умница. Ты все сделала правильно.

– Что здесь только что было? – хрипло выговорила она.

– Как я и говорил, ты «влияющая». Теперь в этом нет сомнений. И у тебя только что появилась собственная тень.

Почему-то это известие вовсе не обрадовало.

– И что мне делать с ней?

– Все, что захочешь, – улыбнулся Маркус. – Он теперь в твоей полной власти.

– А что будет с его женой и ребенком?

– Их больше ничего не удерживает здесь. Да разве не чувствуешь? Больше их здесь нет.

Дина заозиралась, пытаясь нащупать постороннюю энергию.

И правда. Наконец-то, эти несчастные тени свободны.

Внутри всколыхнулась холодная ярость. Чужая.

Тень передавала ей свои эмоции. Странные ощущения.

– Вряд ли я смогу им управлять…

– Попробуй, – мягко предложил Маркус. – Пусть он зажжет огонь в камине.

– Он это может?

– Тень, которая тебе досталась, невероятно сильная. Понимаю, почему общество во что бы то ни стало хотело завладеть ею. Теперь ты вдвойне важна для нас.

– Я еще не решила!

Дина отстранилась и потупилась.

– Да, конечно.

Маркус снова привлек ее к себе и погладил по волосам.

– Тебе нужно поспать, восстановить силы. Поговорим завтра.

Дина благодарно кивнула и невольно вздрогнула, когда сам по себе в комнате загорелся свет.

– Ну вот, – довольно подытожил Маркус. – Дом окончательно свободен от Паненцева. Думаю, теперь нет нужды покупать его. К тому же, Лия без ума от этого дома и будет только рада.

Дина нахмурилась при упоминании об Улановой. Вернулись прежние сомнения.

– Она вам нравится, да?

– Красивая женщина, – задумчиво протянул Маркус.

Дина отпрянула и холодно бросила:

– Я пойду. Спокойной ночи.

– Приятных снов, – промурлыкал он.

Да уж, вряд ли они будут приятными. Ее снова замутило, и она прижала ладонь ко рту.

– Не переживай, это скоро пройдет, – успокоил ее Маркус. – Организм адаптируется к новому состоянию.

– Очень на это надеюсь.

Дина подавила новый рвотный позыв и поспешила покинуть гостиную.

Глава 21

Дина думала, что вряд ли сможет уснуть этой ночью. Напрасно. Стоило коснуться головой подушки, она тут же вырубилась. Другое дело сновидения. Ее и раньше иной раз посещали кошмары, но такие, как в эту ночь, никогда. Во время сна ее убивали бесчисленное количество раз: душили, топили, хоронили заживо, резали ножом. Каждый раз Дина просыпалась в холодном поту, затем снова засыпала, чтобы увидеть очередной кошмар.

В очередной раз открыв глаза, она уже наяву принялась отряхивать с себя невидимых змей. Резко остановилась, осознав, что это был всего лишь сон. Облегченно вздохнула и решила, что ни за что на свете не заснет больше. Но в комнате царил такой умиротворяющий полумрак благодаря горящей на тумбочке свече, что поневоле смыкались глаза.

Дина резко села в постели и сжала кулаки. Ни за что!

Поежилась от промозглого сырого воздуха, проникающего через окно. Ноздри защекотало от терпкого запаха магнолий из сада.

Кстати, почему оно открыто? Она вечером не открывала его. Или нет?

Дину передернуло: то ли от холода, то ли от тревоги.

Выбралась из кровати и подошла к окну. Тут же отшатнулась при виде расплывшейся по ту сторону стекла отвратительной зеленоватой рожи. В лицо пахнуло смрадом, словно протухшей рыбы, смешанной с гниющей тиной.

Это еще что за черт?

Сердце упало в пятки, когда существо стало медленно просачиваться в комнату. Дина попыталась захлопнуть окно, но получалось с трудом. Упругая, как резина, плоть существа упорно сопротивлялась ее нажиму. Слизь, капающая с мшисто-зеленой кожи, вызывала омерзение.

Собрав все силы, Дина все же захлопнула створку, обрубив твари несколько пальцев. Они шевелились на полу у ее ног, как отвратительные черви. Дина взвизгнула, когда один палец проворно начал взбираться по щиколотке. Затопала, стараясь стряхнуть. Не получилось. Преодолевая омерзение, схватила палец и с трудом оторвала. Швырнула вглубь комнаты.

Еще два уже карабкались по спине. Дина визжала, ей никак не удавалось их сбросить. Чуть не задохнулась, когда палец стремительно нырнул ей в рот. Пыталась выплюнуть, вытащить. Напрасно. Плоть прилипла к небу, как пиявка, и продолжала пробираться внутрь. Дышать стало нечем. Дина судорожно втягивала носом воздух, но этого сейчас было недостаточно. Хрип вперемешку с захлебывающимся криком вырывался из судорожно сжатого горла.

Перед глазами поплыли цветные пятна, в ушах стоял надрывный гул. Дина потеряла равновесие, упала на пол, катаясь по нему и держась за горло. Пыталась позвать на помощь, но не получалось. Едва не вылезающие из орбит глаза уставились в окно, за которым продолжала торчать ухмыляющаяся рожа. Сквозь затухающее сознание прорвалась последняя мысль – это конец.

Дина погружалась в вязкую зыбкую пелену, из которой нет возврата.

Кто-то бешено тряс ее, настойчиво вырывая из зыбучих песков беспамятства. А там так хорошо: ничего не чувствуешь, не тревожишься. Паришь в невесомости, словно в вязкой колыбели.

– Дина, очнись!

Знакомый голос, от которого тело наполняется сладкой истомой. Становится еще приятнее. Дина тянется вверх, туда откуда доносится голос, пытается ухватиться за него… Еще одна встряска – ресницы размыкаются.

Приглушенный свет кажется слепящим. Дина зажмуривается, часто моргает. Опять разлепляет веки и погружается в затягивающую глубину черных, как ночь, глаз.