Анна Бэй - Вопреки. Том 5 [СИ]

— Кто сказал, что я собираюсь выходить? М? — монотонно уточнила Алиса, — Мне тут нравится пока.

Она отпустила Ирэн из рук и начала медленно оглядывать коридоры, которые явно не пустовали. Походка Алисы грешила отсутствием обычной лёгкости, девушка то и дело держалась за стены, а ступала каждый раз очень осторожно, будто на лезвие ножа, отражая свою боль лишь напряжением в лице и тяжёлым дыханием, но взгляд её был решительным и непоколебимым.

— Значит ты ещё не отдала его? — послышался голос Ирэн сзади.

— О чём речь? — промычала без участия Герцогиня, всецело поглощённая изучением своего нового убежища.

— Искупление. Ты не отдала его?

— Не в курсе как этот процесс происходит и что из себя представляет.

Алиса повернулась к замученной Ирэн, которая чуть свыклась с жгущими ощущениями и внимательно смотрела на её шею.

— Что там?

— Это? — коснулась Алиса медальона, — Побрякушка.

— Я слышала о ней. Это твой ошейник Лимбо? Винсент сделал его?

— Дело сшила на меня? Да, это тот самый медальон, а что?

— Ты коснулась медальона — Винсент прибежал, как верный пёс, ты обняла его, бешенного архимага — он успокоился, ты сказала — и он ушёл.

— И?

— Это не просто побрякушка, а он для тебя не просто Хозяин.

Алиса закатила бы глаза, если б они не были чёрными, но вместо этого просто фыркнула:

— Я вообще-то слышала, что ты была не очень одарённой, но сейчас просто разишь дедукцией… — это было последнее, что она сказала, а потом будто резко потеряла всяческий интерес к беседе. Она взяла горящую свечу из канделябра и осела по стене на пол напротив Ирэн, которую стерегли горгульи.

Медленно выливая воск себе в ладонь, Алиса завороженно и сосредоточенно смотрела на плямя, которое отражалось в её чернильных глазах. Застывший воск на коже она разминала пальцами и что-то из него лепила, отвлекая себя на такое простое занятие, но выдавало её дыхание: она сильно паниковала. Ирэн, уже немного привыкнув к боли и к плену каменных изваяний, начала наблюдать за тюремщицей с непониманием, но репликами себя не выдавала. Прошло около четверти часа этого странного пребывания в Соборе, Алиса тихо пела себе под нос до боли знакомую для Ирэн мелодию, но откуда она её слышала, вспомнить не могла.

— Ты странная. — наконец произнесла Леди Барко.

— Кто бы говорил, — раздался хриплый голос Алисы, выдающий неприязнь.

— Осуждаешь меня? — хмыкнула белокурая демонесса, — Ты!? — звонкий смех раскатился эхом по старинному коридору.

Алиса долго не отвечала, не отводя глаз от свечи, а потом немного свела брови к переносице и заговорила с болью:

— Это… это не честно.

— Что не честно? — с искренним непониманием поинтересовалась Ирэн.

— Он ведь до сих пор боготворит тебя. Зачем его обманывать? Почему? Почему все постоянно его обманывают? — каждое слово было наполнено непониманием и теми эмоциями, которые Алиса показывала редко, — Разве он заслужил?

И тогда чёрные глаза посмотрели в странные глаза Ирэн в поисках ответа, но там его не было. Лишь долгое молчание и ни намёка на угрызения совести, что разозлило Алису. Она не стала предпринимать никаких попыток мести, не хотела выходить из себя в тяжёлом состоянии, поэтому просто встала с большими усилиями и пошла прочь, обернувшись уже на выходе со словами, обращёнными не пленнице, а каменным стражам:

— Стеречь днём и ночью.

А потом она поднялась на самую крышу Собора и села на перила, перекидывая ноги и совсем не боясь упасть, не боялась она и того, что ожидало её снизу за территорией Собора: там скапливались паладины, безмолвно наблюдая за Квинтэссенцией, что была для них недоступна.

— Не страшно… — спокойно прошептала она себе под нос.

Её пугала лишь кровь, которая промочила брюки, и боль внизу живота, ведь это значило, что тот огромный необъятный мир, который смотрел на неё в эти секунды, не собирался щадить ни её, ни её ребёнка.

Прошло три дня, прежде чем Алиса спустилась с высоких башен Собора к Ирэн. Она выглядела уже бодрее, хотя круги под глазами и нездоровый вид всё ещё присутствовали на красивом и властном лице.

Ирэн же выглядела скорее сумасшедшей, чем набравшейся сил, сидя в кругу своих стражей, обхватив руками колени. Она наблюдала за Алисой исподлобья, выражая лишь неприязнь и злость, но Алиса этого будто не замечала, неся себя выше таких мелких шпилек.

— Мне вдруг показалось, что тебе нужна компания, — слишком спокойно и даже ласково заговорила Алиса своим тихим голосом, который при этом было слышно и в кричащей толпе. К такому голосу хотелось прислушиваться.

— Как ты метко предположила, тебе лишь показалось! — огрызнулась Ирэн и закачалась вперёд-назад, как это и положено людям «не в себе», но Герцогиню это почему развеселило, и уголок её губ пополз вверх в не слишком доброй, но весьма довольной улыбке.

— Чёрт меня дери, это ведь не тот момент, когда все начинают рассказывать свои грустные истории? Ну там комплексы детские, зверские условия воспитания Сакралевской аристократии со слишком тяжёлыми золотыми игрушками и инкрустированными бриллиантами пустышками? Или может уже поздний период твоего отрочества в Мордвине, когда самый в мире лучший мужчина ухаживал за тобой и преподносил «этот чёртов мир» тебе к ногам? — Алиса явно провоцировала пленницу, которая буквально фыркала от каждого слова, показывая несогласие и недовольство, но тюремщица останавливаться не пыталась, продолжая провокацию, и наконец, Ирэн вскрикнула:

— Да заткнись! Ничего ты обо мне не знаешь, не было ни игрушек золотых, ничего прочего!

— Ну надо же! — улыбнулась Алиса, — Чувствую, сегодня будет интересная история! Жажду услышать.

Спустя несколько минут убеждений, Ирэн заговорила:

— Мне было всего 17, когда всё это началось. Мой именитый родственник Маркиз Барко позвал меня в Грикс тогда и сказал, что я буду разыграна на турнире Белой Розы, как вещь и я была раздавлена, потому что за полгода до этого меня стал навещать Алистер Вон Райн, который рассказывал мне какая великая у меня судьба.

— Подготовка к Турниру дело ни одного дня, конечно старый засранец уже к тому времени знал к кому идти… — проурчала Алиса и наткнулась на колкий взгляд своей пленницы, поэтому решила больше не перебивать, — Продолжай, душа моя. И конечно же Алистер Вон Райн никакой не засранец и отнюдь не старый, вообще бесхитростный и милый человек, который всегда безвозмездно тянет руку помощи. И фигня, что Маркиз Барко был противником взглядов Вон Райнов…

— Барко не обременял себя заботой о моём будущем, в то время как Вон Райны даже заботились о моём благополучии с ранних лет. Моя мама мечтала выдать меня за Уолтера, хотя тогда ещё и Корфадонов было положение, а их наследник был ничего… хотя и Вуарно рассматривали всерьёз. Но Маркиз… при всей привязанности к Уолтеру, он тайно обожал Винсента Блэквелла, которого тогда вообще за человека никто не воспринимал. Да, якобы Герцог, но всё же бастард, из-за которого мир раскололся на две части.