Анна Бэй - Вопреки. Том 5 [СИ]

— Лис… — старался уговорить её, но она была непреклонна, — Подумай! Всего-то и надо: забрать из Мордвина игрушку и дать с ней поиграться Элайдже до летального исхода. Мы знаем где и когда он будет, тебе просто нужно в определённый момент вложить её в руку. Ты не умрёшь, я не умру, у нашего ребёнка будет шанс родиться в семье, Энди не останется сиротой, Артемис не лишится глаза, а Сакраль не останется без магии. Произошла катастрофа, а в наших силах её исправить, разве разумно будет проигнорировать шанс?

— Винсент, я сказала «нет»! — сурово ответила она и кинула игрушку на землю, — Подумай о другом: в магии будет дыра, энергетическая воронка. Всплеск Некромантии всё равно имеет место быть и инферны Некроманта всё равно падут как тряпичные куклы, выпуская грязную магию в воздух, а, следовательно, я всё равно упаду от избытка грязи. Ты прикрываешься общим благом, но на уме у тебя личные мотивы, а ты знаешь, что магия такого не приемлет!

— Я устал жертвовать всем ради «всеобщего блага», это всё миф! — повысил голос я случайно, — Что в итоге? Я один!

— Раз ты один, то у тебя было много времени подумать! — вспылила она, вставая с лавки.

— И о чём?

— О том, что если Искупление Элайджи всё время хранилось в Мордвине, то как его достал слепой Уолтер?

Я замер, понимая, что упустил эту деталь из виду. Ну как «деталь»… это из разряда «а слона-то я и не заметил».

— Мне стыдно, — виновато и поражённо прошептал я, глядя в глаза моей разъярённой искорки, которая наверняка думала об этом больше, чем я, — Алиса, объясни мне.

Но она не хочет, а меня изнутри раздирает сразу коктейль чувств, среди которых вина, любопытство и… снова похоть. Чёрт, Блэквелл, подумай о чём-то кроме секса!

— Всё просто: у Вон Райнов всегда было запасное Искупление.

Сказала это так, будто это очевидно.

— И у тебя есть версия того откуда у Вон Райнов ещё один демон, — предполагаю я, но Алиса резко становится безразличной, хотя я понимаю, что она просто прячет эмоции, — Миледи, я требую ответов!

— Это перебьёт твои моменты одиночества, в которые ты будешь обдумывать всю эту теорию, вместо того, чтобы глазеть на фигуристых женщин.

— Это прямо-таки дьявольская схема по сдерживанию моего тестостерона.

Дала мне почву для размышлений, зная мою страсть к загадкам. И ведь только ей известно, что загадки я люблю больше, чем разовый секс. Единственное, что сильнее моей тяги к головоломкам — страсть к Алисе, от которой я всё забываю напрочь и все эти тонкости моей натуры она задействовала в последние минуты, и это поистине коварный план в стиле Алисы Блэквелл.

Я давно не пользуюсь кристаллом силы, даже успел отвыкнуть от этой зависимости, но всё же блеск магических кристаллов очень завораживает, поэтому я кручу в руках тот самый, за счёт которого попал сюда в этот раз. Пустой, разряженный, но завораживающий. Из тех десяти, что заряжала Алиса, три было абсолютно идентичных, огранённых рукой одного мастера, и вот этот один из них, как и тот, что я нашёл на Кастерви.

— Такой маленький, но такой мощный… — прошептала Алиса, — Крупинка, а переместил тебя сквозь время.

Открываю её рабский медальон и прячу там эту маленькую волшебную крупинку. Не знаю… может она зарядит его и зачем-то он ей пригодится. Или продаст…

Моя рука коснулась её щеки, и Алиса прошептала:

— Винсент, мне очень сложно противиться приказу. — она так печально выглядит. Я каждый раз вижу, как она чешет свои знаки Лимбо.

— Я не оставлю тебя, Алиса, даже не начинай! Тебя преследует два мира, ты за себя толком постоять не можешь!

— Но тогда рано или поздно… я не хочу так.

— Лис, меня убить не так-то легко!

Я её не убедил, вижу.

Жутко от того, что то счастье, что я испытываю в этот момент, закончится, и это случится уже совсем скоро, ведь я — Винсент Блэквелл, мне не положено быть счастливым, судя по упорству судьбы, которая с каждым днём изощряется надо мной.

А дальше я по её требованию рассказывал про каждый шаг Эндрю и Артемиса.

— Лис, ты что так меня взглядом буравишь?

— Я хочу сегодня тебя кое-куда сводить.

— Куда?

— В Нотр Дам!

— Ммм… зачем? Тебе же Соборы не нравятся?

— Всё изменилось. Там есть кое-что, что ты должен узнать.

— Ты можешь мне рассказать.

— Думаю, лучше показать.

— Интрига! Это хорошее?

— Сначала тебе так не покажется, но потом… наверное, тебе станет в чём-то легче.

И как это понимать? Больше она не говорила ни слова. Мы добрались до Парижа путая следы, постоянно оглядываясь. Проходя по улицам этого чудесного города, полного суеты, я вдруг понял, что вот так всегда: мы всегда спешим и тратим время лишь на всё, что угодно, кроме как на любовь.

— Почему мне надо это увидеть?

— Потому что я не имею права вмешиваться в твоё прошлое. Ты должен сам к этому прийти.

Мы тратим наше время на что-то постороннее. Так нельзя, это неправильно!

Мы будто прокляты. Прокляты судьбой, прокляты магией, прокляты любовью.

Не должно быть так.

Мне плохо. Нет, не сейчас…

Да что происходит!? У меня видимо галлюцинации, потому что в глазах потемнело, и лишь там, где мы стоим, более или менее светло.

Плохое предчувствие. Всё как-то не так… слишком тихо, а это ведь самый центр Франции, здесь даже ночью должно быть шумно, но не в этот раз… шестое чувство, переплетаясь с многолетним опытом войны, подсказывает мне «будь на чеку», но помимо этого я вижу, что Алиса на глазах меняется: она тоже что-то почувствовала.

— Дыши, Винсент… дыши. — в её глазах тревога, а в моих… в моих — только Она.

Она снова оглядывается, и тут я понимаю: это то самое, это конец. Крепко держу её за руку, и смотрю по сторонам, потому что чувствую опасность уже очень чётко.

Такое случается внезапно, бывает даже, что предпосылок к тому нет, но что-то в воздухе меняется едва ощутимо, только лично для меня этого достаточно и я сразу делаю вывод: соберись, Блэквелл.

— Чувствуешь? — очень тихо и крайне монотонно задаю вопрос Алисе, а сам чувствую, как её ручка тянется мне за пояс, где лежит кинжал.

Она чувствует. Может с отставанием буквально на долю секунды, но она тоже вся напряглась.

Я понимаю: единственное, что действительно страшно для меня, это если Алисе будет больно, а она жутко уязвима для надзирателей. Медленно снимаю её тонкий кардиган и закрываю её лицо от трав надзирателей, ловлю обречённый взгляд и мне становится не по себе.

— Что-то не так?

Именно. Кинжал, что она достала у меня из-за пояса, теперь устремлён не на врага, а на меня.

— Не могу, — говорит сквозь зубы, — Я не могу тебя потерять!

Я вижу, что она борется, но ещё узнаю и этот её решительный взгляд, полный обречённости: она делает выбор и он для меня роковой.