Екатерина Оленева - Невеста для Дракона

С земными низостями дней,

С людскими костностями…

Вот тогда не пожалеет ли она о том, что смалодушничала и упустила свой шанс дотянуться до звезды и овладеть жаренным кораблём?

Ирина в задумчивости глядела на тонкий золотой обруч кольца. Он казался непропорционально тонким по сравнению с закреплённым в центре рубином, окружённый мелкой алмазной россыпью, как цветок росой.

«Капля крови окружённая слезами», — всплыла мысль. — «Или огонь, замороженный ледяным дыханием Севера. Красиво и печально».

Казалось, слова принадлежат не ей.

Они всплывали откуда-то из глубины, из Марианской впадины памяти.

«Он будет олицетворять наши чувства. Твоя светлая душа, расколовшаяся на осколки, моя огненная суть, угодившая в их острую паутину — брызги на безупречных гранях мироздания».

Ирина с величайшей осторожностью коснулась пальцами лежащего перед ней украшения. Помедлив, прикрыла глаза, произнесла заклинание Рассеивания.

Ирина рассчитывала расплести чары и разорвать ту тонкую нить, что при желании могла вызвать к ней Андриаса. Чары представлялись ей чем-то вроде маяка, способного дать её отследить на любом расстоянии.

Поначалу ничего не произошло. Кольцо не рассыпалось в прах. Не взорвалось комком всепожирающего огня. Не обернулось гадюкой. Продолжало безучастно сверкать, как и положено изысканному украшению.

Ирина, опустившись на кровать, поежилась, обняв себя руками. Она вдруг почувствовала себя странно: приступы удушающего жара перемежались с приступами озноба. Чтобы согреться, она накинула на плечи тонкую простыню и закуталась в неё.

Послышался звук — шорох, как будто множество крыльев било по воздуху. Алые огни танцевали на чёрных перьях и алой чешуе…

Ряды идеальных плит сплетались в совершеннейший узор…

Солнце проникало в высокие стрельчатые окна, порождая в драгоценных узорах танец золотых искр…

Ирина понимала, что её утягивает в сон. И знала, что сном это не будет — это воспоминания.

Воспоминание, которые объяснят всё. Оно будет страшным — в этом она не сомневалась. Андриас прав, не помнит прошлые жизни лишь разум, но не сердце.

Сердце и в новых воплощениях не забывает ничего.

Она стояла на коленях и с наслаждением дышала полной грудью. До головокружения сладко пахло земляникой. В поднебесье жаворонок выводил нежную звонкую трель — гимн жизни и счастью.

В странном полусне-полуяви воспоминаний Ирина не задумывалась о несоответствиях: первые песня жаворонка и земляника?

Хотя, может быть, и не жаворонок. Просто похоже.

Сознание, маленький осколок от настоящей жизни, утонул в синеве, и Ирина полностью перестала быть собой. Она стала Ирэн Сэфклэр, девушкой-послушницей, сбежавшей от наставниц, чтобы порезвиться на свободе и насладиться тёплым солнышком.

Но счастье долгим не бывает. Между зеленью полей и чистой лазурью неба нарисовалась чёрная клякса.

— Ирэн Сэфклэр, ты с ума сошла?! — обратились к ней. — Как ты посмела выйти без спроса за ворота? Как же тебе не стыдно?

Постоянная манера Нелли Квик всегда говорить с пафосным надрывом не столько сердила, сколько смешила.

— Ужасно, но ни тени стыда, — со смешком фыркнула Ирэн, собирая с ладони губами кисло-сладкие ягоды, разогретые солнцем.

— Нужно немедленно уходить!

— Почему? Здесь же чудесно! Взгляни сама?

— Чудесно или не чудесно… Ирэн, здесь не безопасно.

— Что за ерунду ты говоришь?

— Наставницы говорили — нечистый. Злые духи…

Ирэн отмахнулась:

— Да какие духи? Солнце в самом зените.

— Мать-настоятельница велела мне немедленно вернуть тебя. Сказала, что духи-полуденники так распоясались, что Сёстры вынуждено призвали Сынов Пламени. Встретить их человеку верная гибель.

— И ты веришь в эти сказки? Да мать-настоятельница просто хочет нас контролировать! Не существует никаких Сынов Пламени и духов полуденных.

— В ваших краях, может и не существует, — стояла на своём Нелли. — А у нас — да. Ещё как!

На солнце набежали лёгкие облачка, пригасив ласковое сияние и разу стало неуютно, словно холодом со всех сторон потянуло. Птичьи трели смолкли разом, остался лишь запах земляники, но он теперь воспринимался зловеще. Было в разлитой воздухе сладости что-то тленное.

Ирэн-Ирина уже и сама была согласна поскорей убраться за надёжные стены.

— Ну, ладно, — всё ещё изображая нежелание уходить, проговорила она, беря подругу за руку. — Идём.

Девушки решительно направились к краю поля.

Задувающий ветер был ледяным. Ирэн то и дело с удивлением поднимала голову к небу. Тучка-то была небольших размеров, а ветер дул с силой. По всем привычным законом ей бы от солнышка уже пора в сторону отползти, да вот нет. Жуть какая!

А рядом с лицами, как паутина, засветились тонкие серебристые ниточки. Они невесомо покачивались, тонкие, на грани видимости.

— Что происходит? — закрутила головой Ирэн-Ирина.

— Бежим!

Слово подействовало как действует сигнал опасности на птичью стаю. Они рванули с места. Неслись вперёд со всех ног, стремясь спастись от опасности, которую осознавали, не до конца понимая.

Путаясь в длинных юбках, спотыкались о комья земли, падали, вновь поднимались и бежали дальше.

Что-то гналось за ними. Что-то настолько страшное, что лучше не оборачиваться и не смотреть, потому что не дай бог увидеть!

— Повернём за околицей, дальше по прямой! — рявкнула, задыхаясь от быстрого бега, Нелли.

Ирина только кивнула, не в силах ответить.

По прямой не получалось.

Знакомая тропинка, нырнувшая в небольшой перелесок, петляла, изгибаясь. И назад вернуться нельзя — оно (чем бы ни было), поджидает и сторожит.

Стало ясно, что не уйти, не убежать, не уползти не удастся, когда воздух отказался проходить в лёгкие, застревая в горле. В смерть до конца не верилось. Да и отчего умирать, ведь кроме дикого страха и нет ничего?

Только кровь шумит в ушах так, что все другие звуки пропадают.

И тут на свою беду Ирина-Ирэн всё-таки обернулась, хотя и знала давнее правило с детских лет: когда дело касается сверхъестественного не стоит оборачиваться, нельзя глядеть на них. Стоит глянуть — всё, конец.

Туча по-прежнему закрывала солнце. Темно стало, как в сумерках. Но недостаточно темно, чтобы не увидеть с полдесятка тварей человекоподобного вида, согнувшихся к земле и принюхивающихся по-звериному к следам Ирэн и Нелли.

Чем бы они не были, они были недопустимо близко и, когда протянул к девушкам руки, Нелли коротко, по-звериному визгнула, отступая.

Ирина молчала отнюдь не от храбрости. Ей просто горло перехватило от страха при виде того, как удлиняются руки; как шеи, словно у змеи, отделяются от остального тела, растягиваясь безмерно.