Гарднер Дозуа - Книга Мечей (сборник) [litres с оптимизированной обложкой]

Крейн оглядел замок и выбрал узкую отмычку.

– Ты родился в пустыне? – в третий раз спросила девочка. – Ты весь черный.

Гилкрист вытер струйку пота прежде, чем она попала ему в глаза. Он смотрел сквозь пар. Баня перешла почти в полное распоряжение Райкера: прочие моющиеся вышли при его появлении; язык их тел говорил, что они нервничают. Через другую стену он слышал, как в котельной оживленно обсуждают, что значит «до черта».

– Ты и тот высокий, вы остановились в мастерской вдовы, – сказала девочка и почесала плечо. – Я шла за вами оттуда. Лучше будь осторожнее.

У Гилкриста волоски на шее встали дыбом, но он продолжал смотреть в глазок.

– Почему? – спросил он, говоря тихо и ровно.

Девочка серьезным шепотом ответила:

– Потому что у нее есть мушкет и она застрелила своего мужа.

Гилкрист поднял голову. Девочка изобразила ствол мушкета.

– Бам! Его череп разлетелся, как гнилой плод. – Она скорчила гримасу. – Так что будь осторожен.

– Кто рассказал тебе эту историю? – спросил Гилкрист.

– Это не история, – презрительно сказала девочка, снова почесав плечо, на этот раз сильнее. – Я сама видела. Папа Райкер послал меня следить за ней. Я видела, как это было. – Она сатанински улыбнулась. – Изгваздала всю стену!

Гилкрист некоторое время смотрел перед собой, припоминая мастерскую.

– Крейн, ублюдок, ты прав, – пробормотал он, потом сунул пальцы в рот и трижды печально и длинно свистнул.

Крейн почти открыл замок, когда услышал отчетливый крик птицы-стервятника из Нового Света. Он застыл на месте. Проклятие! Этот звук означал: что-то пошло не так, в любой миг может войти Райкер – а он ведь почти справился! Крейн посмотрел на свои руки и снова повернул отмычку.

Из коридора послышалось шлепанье босых ног. Ближе и ближе. Крейн стиснул зубы. Вытащил отмычку, схватил рубашку, обувь и шляпу и выскользнул за дверь.

Внутри мастерской теснились густые тени. Мирин зажгла только одну лампу. Когда Гилкрист поставил на верстак, на краю светлого пятачка, маску, дробящую черепа, Мирин несколько мгновений смотрела на нее, прежде чем заговорить.

– Что случилось?

– У нас тот же вопрос, – сказал Крейн. – Насчет смерти твоего мужа. Твой рассказ о том, что произошло, под вопросом, и, если мы не поверим твоей информации, мы не сможем завершить сделку.

– Зачем ты его убила? – спросил Гилкрист.

Мирин сдавленно рассмеялась:

– О чем вы говорите? Какого черта?

– Мушкетная пуля с близкого расстояния, – сказал Крейн. – Здесь, в мастерской. – Он в несколько длинных шагов обошел помещение и остановился перед потертым ковром, закрывающим стену. – Такая смерть должна была оставить следы.

И он потянул за край ковра.

– Не нужно! – рявкнула Мирин. Она встала, тяжело дыша, стиснула кулаки. Потом лицо ее расслабилось, искривившись в плаксивой гримасе. Она рухнула на стул и положила обе руки на верстак. Один ее палец дернулся. – Я не собиралась стрелять, – сказала она, посмотрев сначала на свою руку, потом на Крейна и Гилкриста. Глаза ее, подведенные черной краской, были пусты. – Только чтобы не подпустить его. – Она мигнула. – Ему подсунули отравленную дрожь. Но это не был обычный яд. Это был ихор [22] В греческой мифологии ихор – жидкость, заменяющая в жилах богов кровь. Для смертных ядовита. .

Гилкрист никак не отреагировал на это слово, но Крейн сощурился.

– Наркотик гнева, – пояснил он. – Выделения необычайно ядовитой жабы из Нового Света. Крайне редкая штука.

– Так я поняла, что это вина Райкера, – сказала Мирин. – Только у него есть доступ к такому веществу.

– Опиши. – Голос Крейна звучал напряженно, почти нетерпеливо. – Опиши его действие.

Мирин раздула ноздри.

– Пошел на хрен!

– Ты уже один раз попыталась нас обмануть, – сказал Крейн. – Почему мы должны верить тебе на слово без…

– У него жилы стали, как веревки. – Мирин помолчала. Вздохнула, не сдерживая дрожь. – Когда он спустился по лестнице, он был в поту и жилы его стали, как веревки. Член торчал. И он непрестанно говорил. Не на каком-то языке, а просто болтал. Нес чепуху.

– Как он себя вел? – спросил Крейн, скрещивая руки на груди.

– Вначале он был словно бы в трансе, – хрипло сказала Мирин. – Я попробовала его усадить. Он рассердился. Как зверь. Как зверь в теле моего мужа. – Она закрыла рукой глаза. – В нем ничего человеческого не осталось. Из головы все ушло. Я пыталась его успокоить. – Она сглотнула. – Пыталась его успокоить и не смогла. Он схватил меня за горло. Я едва ускользнула. Он погнался за мной. Мушкет лежал на столе. – Она обвела взглядом комнату, следя за призраками прошлого, потом ее взгляд остановился на ковре. – Я просила его отойти. Он не захотел. Схватил меня за руку, и я нажала на курок.

Крейн кивнул едва ли не с почтением.

– Ихор – чрезвычайно сильное средство, – сказал он. – Даже в крошечных дозах он вызывает буйные галлюцинации. Обостряет сексуальное желание. Иногда вызывает особую форму глоссолалии [23] Особый вид расстройства речи, произнесение бессмысленных слов и сочетаний. . – Он побарабанил пальцами по локтю. – Неудивительно, что в первые годы исследований его считали мифом.

– Райкер помог скрыть убийство Пьетро, – сказал Гилкрист. – Сказал всем, что он уехал на юг, скрываясь от долгов. Верно?

– Да, – с горечью ответила Мирин. – Когда-нибудь он попросит меня поработать для него: он знает, что я не откажу, если не хочу угодить в тюрьму за убийство Пьетро. Понимаете, за что я его ненавижу? Понимаете, почему хочу его убить? Правда?

Гилкрист несколько мгновений смотрел на нее, потом кивнул.

– Ты хочешь убить его, потому что не уверена, – сказал он. – Не уверена в том, что Райкер дал ему ихор. Может, Пьетро принял его сам, неверно оценив его силу.

Мирин рявкнула:

– Он бы этого не сделал.

– Завсегдатаи внутреннего города говорят иначе, – вмешался Крейн. – По их словам, твой муж был не в себе еще за несколько месяцев до исчезновения. Он экспериментировал с самыми экзотическими наркотиками. И часто говорил о смерти.

– Знаю! – выпалила Мирин. – Знаю, что он был нездоров. Но он бы никогда…

– Райкер мог распространять слухи о долге твоего мужа, чтобы отвлечь внимание от его роли, – сказал Крейн. – Бульдог не обрадовался бы, узнав, что Райкер продает ихор жителям Колгрида.

– Если ты убьешь Райкера, не узнав правды, сомнения останутся, – сказал Гилкрист. – На всю жизнь.

Мирин закрыла глаза.

– Что вы предлагаете? – хрипло спросила она.

– Поправку к нашему договору, – сказал Крейн. – Тебе нужно признание, а не просто казнь. Нажав на нужные рычаги, можно заставить его признаться.

– Если ты считаешь, что Райкер сознается в том, что дал Пьетро ихор, ты простофиля.