Екатерина Бэйн - Нежданная ученица

Слева от нее сидела еще одна компания, на сей раз одни женщины. Их было трое. На редкость уродливая старуха с видом крайнего утомления на лице, была самой старшей. Впрочем, все трое выглядели уставшими и изможденными. Особенно, маленькая девочка, которой для того, чтобы усадить на скамью так, чтобы она доставала до стола, пришлось подкладывать две крепкие доски, принесенные со двора.

Третьей в этой компании была молодая девушка лет восемнадцати, не больше. Ее Малин разглядывала дольше всех. Она давно привыкла к мысли, что ее собственное лицо красотой не блещет, хоть позолоти его и махнула рукой на это дело. Но хорошенькие лица девушек всегда привлекали ее внимание. Она рассматривала их и мечтала о том, что вдруг свершится чудо и у нее будет такое же. Глупые мечты, даже идиотские, но Малин не могла отказать себе в этом удовольствии. Она разглядывала лица как картины, вывешенные на стене для всеобщего обозрения.

Так вот, эту девушку с полным правом можно было назвать хорошенькой и даже красивой, несмотря на худобу и усталость. Волосы у нее были совершенно черные, вьющиеся, блестящие. Их так и хотелось потрогать, чтобы убедиться, что они настоящие, мягкие как шелк. Большие серо-голубые глаза, немного неожиданные по контрасту, окруженные черными, длинными ресницами. Аккуратный носик слегка длинноват, но общего впечатления не портит, скорее, придает индивидуальности. Пухленькие губки, сейчас плотно сжатые и твердый подбородок, говорящий об упрямом нраве. Девушка молчала, смотря только себе в тарелку. Казалось, она вот-вот упадет в нее своим хорошеньким личиком и заснет.

Малин разглядывала троицу уже несколько минут и только сейчас поняла, что есть в них какая-то странность. Такие компании были не редкостью на тракте и не бросались в глаза. Скорее всего, пожилая родственница сопровождает двух сестер с весьма большой разницей в возрасте. Но вот младшая… Малин в жизни не встречала такого странного ребенка. По виду ей можно было дать от силы пять — шесть лет. Детям в этом возрасте полагалось капризничать, клянчить особо вкусные кусочки, канючить и хныкать. Или напротив, постоянно вертеться и с трудом усиживать на месте. Для начала, свет не видывал такой наглой маленькой стервочки. В ней было столько уверенности и превосходства, что люди поневоле тушевались в ее присутствии. Она резко осадила служанку, сунувшуюся к ней с сюсюканьем, отчего бедная женщина теперь старалась обойти ее, когда проходила мимо. Она время от времени бросала какие-то тихие реплики сопровождающей их старухе, та морщилась, злилась и судя по всему, делала замечания, но все напрасно. Эту девчонку, кажется, в жизни ни разу не били хворостиной. А стоило бы.

Девушка не принимала участия в беседе. Она даже и не слушала, спала с открытыми глазами. Но вдруг подняла их и встретилась взглядом с Малин. Наемница невольно вздрогнула. Этот взгляд показался ей колючим и как будто горячим, как раскаленный уголек. Он словно прожег ее насквозь. В глазах девушки вспыхнула подозрительность, зрачки расширились, после чего она повернулась к своим спутницам и что-то негромко им сказала. Те тут же перестали препираться и дружно воззрились на Малин. Две пары одинаковых голубых глаз, которые даже у старухи не поблекли со временем. Они были такие же колючие и подозрительные.

Малин перевела взгляд в кружку, проверяя, сколько там осталось пива. На самом донышке. Допить, что ли, и отправляться спать? Или заказать добавки и еще немного понаблюдать за этой странной троицей. Впрочем, нет, кажется, они восприняли ее любопытство, как агрессию.

Малин залпом допила пиво и бросив на стол несколько монет, поднялась с места и отправилась наверх.

— Что она на нас уставилась? — зловещим шепотом вопросила Мидара, — думаете, она узнала?

— Вряд ли, — Эйлар покачала головой, — не думаю, что слухи из Тариолы путешествуют быстрее наших лошадей.

— Она явно заинтересовалась нами, — настаивала та, — может, что заподозрила?

— Если ты и дальше будешь вести себя так, как сейчас, на тебя уставится весь трактир, — вставила Эвианн, — сто раз тебе говорить, что ли, ты — шестилетняя девочка.

— Это и так всем видно.

— Да, но шестилетние девочки не говорят: «Будьте любезны, ступайте заниматься своим делом и не лезьте в чужие», — передразнила ее сестра, — так, кажется, ты сказала служанке?

— Терпеть не могу такого нахальства, — Мидара тряхнула головой, — раскудахталась тут, будто я ее внучка. Всыпать бы ей десять плетей, сразу поумнела бы.

— Кто, как не ты утверждал, что нам нужно забыть о своем происхождении? А сама задрала нос к потолку и бросает на всех презрительные и высокомерные взгляды.

— Тише, — предупредила их Эйлар, — почему вы постоянно так громко спорите? Поймите, это выглядит более, чем странно.

— Да, такие сопливые девчонки, как Миа вообще не должны возражать старшим, — согласилась Эвианн.

— Ну, погоди у меня, старая калоша, — угрожающе проворчала Мидара.

— Все-таки, что она на нас смотрела? — задумчиво спросила младшая сьерра, проигнорировав выпад сестры.

— Она в основном смотрела на меня, — пояснила Эйлар.

— На тебя? Ты что, ее знаешь?

— Нет. Да мне кажется, что и она меня не знает. Наверное, что-то привлекло ее взгляд.

— Что?

— Понятия не имею, — девушка пожала плечами.

— Мне она не нравится. Вы заметили? Она одета по-мужски да и ведет себя мужеподобно. Впрочем… с таким лицом…

— О, вы слышали, она упомянула ее внешность, — протянула Мидара, — краса ты наша ненаглядная. Эта тетка явно симпатичнее тебя в твоем нынешнем облике.

— Ах ты…, — прошипела Эвианн.

— Замолчите обе, — велела Эйлар повелительным тоном, — мы уже и без того привлекли к себе внимание. Неужели, так трудно немного потерпеть и поцапаться в комнате?

— Как ты смеешь…, — начала старшая сьерра и замолчала.

— Скверная девчонка, я тебя наконец отшлепаю! — повысила голос Эвианн, явно работая на публику, — как ты разговариваешь с матерью?

Посетители трактира уставились на них с явным одобрением. Судя по всему, они давно ждали этого момента.

Под столом, где никто ничего не видел, сестра лягнула Мидару ногой. Та проявила сообразительность, опустила голову, состроила плаксивую рожицу и отозвалась:

— Я больше не буду, бабушка.

— Пошли отсюда, — Эвианн положила на стол деньги и поднялась, — живо, пока они не очухались.

И все трое степенно удалились наверх, в свою комнату.

Нужно заметить, что это было еще одной причиной недовольства сьерр. Как они ни храбрились, но явно не привыкли к столь убогой обстановке. Им ни разу в жизни не доводилось спать в одной комнате и в одной постели.

Здесь стояли две кровати, грубо сколоченный стол и пара стульев. Вот и вся обстановка.