Вероника Иванова - Разрушитель: И маятник качнулся… На полпути к себе. Вернуться и вернуть

— Полагаю, да.

— С кем?

Ох… Я ведь даже не спросил его имя. А впрочем, какая разница?

— Не важно, милая.

— Но… Вы можете погибнуть!

Могу. Молодой человек выглядел внушительно. А судя по спокойствию, с которым обсуждались условия поединка, дуэли ему не внове.

— Не волнуйтесь, милая Равель, не стоит это ваших переживаний.

— Ив, так нельзя!

— Почему?

— Вы рискуете жизнью… Вы оставляете…

— Кого? — удивлённо моргаю.

Девушка смущённо осекается и мнёт беспокойными пальцами ленты платья.

— Милая Равель! — Усаживаю её в кресло и опускаюсь на колени. Беру тонкие ладони в свои. — Милая Равель… Никто из нас невечен. Судьбе было угодно, чтобы случилось то, что случилось. Завтра утром я вынужден буду обнажить клинки, и поступить иначе, пожалуй, не могу. Обещаю: приложу все усилия, чтобы остаться в живых. Поверьте, я буду стараться, потому что… Потому что мне запретили умирать.

— Кто? — спрашивает она одними губами.

— Две милые женщины, которые… дороги мне.

«Я польщена…» Тонкая усмешка.

— Женщины? — растерянный взгляд.

— Это так странно? — Не могу удержаться от улыбки.

— Они… любят вас?

— Не поручусь.

«Нахал!»

— Но… тогда… а тот, кто… любит… — Она никак не может спросить то, что имеет значение.

— Та, которую я люблю, не запрещала мне ничего. И ни о чём не просила. Она всего лишь обещала ждать, и этого достаточно, чтобы я хотел жить. Понимаете?

— Да… — Равель несмело улыбнулась. — А я думала, что…

Щёлкаю её по носу:

— Думать и заблуждаться — две большие разницы! Я хоть немножко вас успокоил?

Она серьёзно кивает.

— Ну и славно! А теперь прошу вашей помощи. Мэй… несколько болен.

— Болен? — Девушка вздрагивает.

— Это совершенно незаразно, не волнуйтесь! Своего рода… нервное расстройство. Он придёт в себя, и всё будет хорошо… Проблема в том, что я вряд ли буду рядом в тот момент, когда мальчик откроет глаза… У меня к вам убедительная просьба, милая Равель: когда Мэй проснётся, позаботьтесь о том, чтобы некоторое время он не покидал постель и… напоите его чем-нибудь… О, придумал! Разогрейте молоко и разведите в нём пару ложек мёда — замечательное средство и для того чтобы согреться, и для того чтобы успокоиться… Вам это по силам?

— Конечно! Ив…

— Да?

— Вы не умрёте. — Это не приказ, не просьба, не надежда. Это… твёрдая уверенность.

— Ну если вы так говорите… Не умру. А сейчас… Позвольте мне немного побыть одному, ладно?

Она кивнула и встала, но ещё три долгих вдоха не хотела отпускать мои пальцы.

Когда Равель закрыла за собой дверь, я присел на постель рядом с эльфом, вглядываясь в бледное личико с заострившимися чертами.

Нам всем несказанно повезло. В первую очередь виновнику происшествия. С «рубиновой росой» нельзя шутить. Если, конечно, вам не дорога жизнь. Я не шибко разбираюсь в травах и отравах, но главу, посвящённую этой пакости, проштудировал настолько тщательно, насколько был способен. Спросите — почему? Отвечу, хоть и стыдно вспоминать.

Я был зол на эльфов. Конкретно — на одного-единственного, а фактически… На всё листоухое племя. Потому что, когда тебе всего десять лет, ты не делаешь разницы между целым народом и его отдельно взятым и не самым сдержанным в проявлении чувств представителем… Так вот, я был зол. А чем занимается озлобленная душа? Правильно, ищет способ отомстить! И находит, как правило. В моём случае источником информации стали книги. Книги, в которых бесстрастно и подробно излагались секреты жизни и смерти… Несмотря на молодость, я понимал, что убить обидчика в честном поединке не удастся: не хватит сил и умения, потому искал нечто не требующее выдающихся физических качеств от мстителя. То бишь яд. Кстати, Магрит даже не ругала меня за столь пристальный интерес к «росе», хотя прекрасно поняла, чем он вызван и на что направлен: она просто предложила мне самому на себе испытать последствия… Но несколько позже — когда я стал способен правильно понять и запомнить урок…

Так вот, «рубиновая роса» — одно из немногих совершенно не магических растений, которое влияет на мироощущение. У эльфов особенно сильно. У людей… Скажем так: человек, пригубивший «росы», некоторое время не способен сомневаться и давать правильную оценку событиям, происходящим вокруг него. Чем больше концентрация отравы, тем больше дурман. В сочетании с вином эффект немного усиливается. Но то люди, а вот что касается листоухих…

Для эльфов «роса» губительна даже в малых дозах. Сначала возникает беспричинное веселье и тают рамки внутренних ограничений. Потом, по мере растворения яда в крови, на смену беспечности приходит подозрительность, граничащая с манией преследования. Соответственно можете себе представить, чем закончилась бы невинная (как он сам, может быть, полагал) шутка Шэрола, если бы Мэй не был одержим последние дни только одной идеей: насолить вашему покорному слуге… Трупы можно было бы закапывать в саду всю ночь. Если бы трупы, конечно, остались…

Я убрал с холодного лба прядь серебристых волос. Эх ты, дурашка… Вдвойне ребёнок, если можно так выразиться. Надо было с тобой поговорить, надо было… Теперь поздно. До утра ты, по-видимому, не придёшь в сознание, а что будет со мной самим завтра пополудни, вообще неизвестно… На всякий случай нужно вернуть то, что никогда по праву мне и не принадлежало.

Тоненькая цепочка несколько раз обвилась вокруг запястья, а золотистую каплю хрустального кулона я вложил в бессильно разжатую ладонь. Когда ты проснёшься, Мэй, ты увидишь это и всё поймёшь. Надеюсь, поймёшь правильно. Если нет — не страшно, переживу. Главное, чтобы ты не делал больше глупостей, поскорее попал туда, куда тебе нужно попасть, и выполнил поручение Совета. А я буду делать то, что…

Не должен. Не хочу. Не умею. «НЕ», «НЕ», «НЕ»… Тройное отрицание не помогает избежать неизбежного. Как обычно.

С каждым шагом нога погружается в рыхлый снег почти по щиколотку. В Виллерим пришла настоящая зима: обжигающие холодным прикосновением пушинки из перины хмурых небес перестали таять. Белый ковёр накрыл землю и всё, что попалось по пути, — крыши домов и голые ветви уснувших до весны деревьев. Странно, что совсем нет ветра: снег падает строго сверху вниз. Медленно. Завораживающе. Непреклонно. Хороня под собой следы, которые я оставляю на дорожке. Рассвело совсем недавно, но сияние наступающего дня надёжно спрятано за густыми прядями снегопада. Очень тихо. Очень спокойно. Люблю такую погоду: и снег, и дождь равно помогают мне собраться с мыслями. А сейчас здравый смысл как нельзя кстати…

Тёмная фигура, припорошенная снегом. Он уже ждёт?

— Неужели я опоздал? — спрашиваю, слегка смущаясь.