Марк Лоуренс - Ошимское колесо

– Чёрт.

– Что? Что там? – Дарин всё всматривался.

– Нежить, – сказал я. Нежить – паразиты, которых Эдрис и такие, как он, сажали на нерождённых детей, которых они убили. Именно такая тварь держала мою сестру и хотела лишь носить её плоть в мире живых. Но здесь была обнажённая нежить, заброшенная в мир через Бог знает какую щель, и вряд ли менее опасная, чем та, что я видел в Аду.

– Что оно делает? – спросил Мартус. Нежить двинулась прочь, и вопли стали затихать.

– Охотится, – сказал я, и почувствовал на себе взгляд бабушки – так же верно, как если бы стоял перед троном – эти глаза, твёрже твёрдого, без тени компромисса. Я вспомнил, как открыл, наконец, тубус, который дал мне Гариус, как увидел печать Красной Королевы, сломал её и увидел слова, написанные её рукой. Маршал Вермильона . И приписку: " Ты сказал, что видел оборону Амерота. Молись, что ты усвоил тот урок, и ещё сильнее молись о том, чтобы тебе никогда не пришлось демонстрировать то, что усвоил ".

За моей спиной стояла сотня человек, а за ними город, которым я должен управлять, который должен защищать. Во всех моих приключениях по всей Разрушенной Империи мне никогда так не хотелось оказаться где-нибудь в другом месте, как в этот миг. Я посмотрел на уже скрывшиеся в тени крыши домов, на пылающее небо, кипевшее красным над почившим солнцем.

– Сжечь всё.

Вой был уже почти не слышен, мертвецы под нами стояли тихо. Никто не говорил. Я слышал развевающиеся флаги, шёпот ветра, и где-то далеко за стенами выкрикивал уличный торговец.

Я повернулся и пошёл в сторону скорпиона. Люди расходились передо мной.

– Сжечь всё. – Я хлопнул рукой по тяжёлому копью, заряженному в машину. – Тряпки и масло. Стреляйте по крышам. Передайте приказ во все башни.

Мартус развернул меня.

– Это безумие! Чёрт возьми, да что с тобой такое?

– Мы не можем оборонять внешний город. К утру все они будут мертвы и присоединятся к армии перед нашими воротами.

– Это неразумно! Это неправильно! – Мартус тряс меня, крича во весь голос, и люди со всех сторон бурчали, одобряя его протесты.

– Ты поведёшь туда Седьмую? – Я кивнул головой в сторону темнеющих улиц пригорода. Мы слышали крики вдалеке, обвалился очередной дом.

– Ну… я… – Лицо Мартуса скривилось, предвещая яростную вспышку гнева. – Это было бы безумием.

– И я бы тебе не позволил. – Я стряхнул его и увидел гвардейца, который указывал на свой дом у церкви на холме. – Ты. Твоё имя.

– Дасио, ваше высочество. – Вид у него был подавленный, гнев ушёл, хотя теперь гнев читался на лицах его товарищей.

– Дасио. Мне жаль, но твоя жена мертва, и твои сыновья тоже. Или они прячутся в домах и ждут, что их спасут. – Я окинул взглядом серые шеренги стражников стены. – Ты собираешься спасти их? Спустится ли стража стен в последний раз и совершит вылазку туда, куда боится ступить Седьмая армия? Или их отыщет нежить? Если мы ничего не сделаем, то к рассвету твоя семья будет стоять в крови перед воротами. – Я взял тряпку у основания скорпиона – масляную тряпку, которой смазывали плечи лука, чтобы предохранить их от ржавчины. – Сожгите всё начисто. Лучше сжечь, чем позволить этим тварям вас захватить. И для наших людей не будет лучшего шанса сбежать, чем в дыму и неразберихе большого пожара. – Я сунул тряпку в руку Дасио. – Выполняй.

И он выполнил.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

Нежить вернулась до того, как пламя охватило всё. Я стоял в башне – мне нужно было видеть, пусть даже совсем и не хотелось. Дарин оставался возле меня. Мартус ушёл к Седьмой, разделять её по сто человек с капитанами во главе и отправлять на самые уязвимые участки стены. По моему распоряжению пять сотен человек Седьмой должны были остаться с Мартусом в резерве во дворце. Я приказал Мартусу настоять, чтобы дворцовая стража – около четырёхсот человек, в основном опытных бойцов, – отправилась под мою команду.

Мертвецы впервые добрались до Аппанских ворот, и толпа там постоянно росла, даже после того, как ушёл мой приказ, и по всей стене начали раздаваться громкие выстрелы скорпионов. Огонь разгорался: крыша здесь, закрытый фургон там, оранжевые языки поднимались, жадно отыскивали новые вкусы, и дымный покров летел над мертвецами.

– Нас за это никогда не простят. – Дарин недоверчиво смотрел на огни.

– Это меня они не простят, – сказал я. – А без этого и прощать будет некому.

– Не думал, что в тебе это есть, Ял. – Баррас Йон высмотрел меня и был решительно настроен внести свой вклад в оборону. Он выглядел так, что хоть сейчас на турнир – в вьенских пластинчатых доспехах по последней моде, и на каждой металлической пластинке была выгравирована роза, символ его дома. – Там, внизу, похоже на Ад.

– Уже близко к тому.

Ночь стояла тёмная и безлунная, но пожары, начатые нами, расцвечивали место действия в несомненно адские тона. Баррас вытер лицо, размазав пепел по бледной щеке. Казалось безумием, что мы вдвоём, здесь, смотрим на армию мертвецов, освещённую тем инферно, где раньше был Вермильон. Я-то думал, что буду смотреть на его лицо над кубком вина, или разгорячённое от волнения на скачках, а не в железном шлеме с расширенными от страха глазами. Он опустил перфорированное забрало, став ещё более незнакомым.

Сквозь дым и огонь мы увидели, как воплощаются некоторые из моих предсказаний – люди, движимые страхом большого пожара, выскакивали из своих домов и бежали на открытую местность. В этом вынужденном массовом исходе у них было куда больше шансов выжить, чем если бы они остались ждать, пока ворвутся мертвецы. При приближении нежити ускорившиеся мертвецы проломили бы их двери, и выхода бы не осталось. А теперь, хотя людям и приходилось встречаться с ордами ходячих мертвецов, но эти по крайней мере еле волочили ноги, а не бегали.

К тому же многочисленные бегущие горожане вкупе с пляшущим огнём и густым дымом создавали такую сумятицу, что многие подданные бабушки явно готовы были и сами сбежать, чтобы наблюдать за ночными событиями с какого-нибудь уютного уединённого поля или из далёкой рощи. И всё равно, видя, как они бегут, я знал, что другие будут слишком парализованы ужасами за их стенами, и не смогут убежать, даже когда дым проникнет под их двери, и пламя начнёт срывать их крыши. Если бы я недавно поел, то возможно добавил бы свой вклад на испачканные рвотой стены.

– Я просто не понимаю, как они могут причинить нам вред, – сказал Дарин, словно ожидая подтверждения. – У них нет оружия. Они не могут пробиться через стены или открыть ворота. Они не могут карабкаться… эти просто волочат ноги, и даже в гневе им не преодолеть отвесные стены. У них нет верёвок, нет лестниц, ничего…

У меня не было ответа. И всё равно, незнание заставляло меня чувствовать страх, а не уверенность.