Александр Тув - Новобранец. Служба контрмагии [цикл]

— В каком смысле?

— В прямом блин, в каком еще — когда будешь с ними в спаррингах работать.

— А это обязательно? Может мне приемчики какие изучить, и хватит…

— Ага… ага — и лучше по книге? — ласково улыбнулся мудрый руководитель.

— А можно? — загорелся Денис.

— В принципе можно… — Шэф улыбнулся, — знавал я одного мальца, он каратэ изучал по книге, как сейчас помню называлась она… нет не помню… толстая такая, коричневая… с картинками…

— И?

— И… как-то гопы его тормознули на предмет закурить, или еще чего, я подробностей не знаю, а он стал на них ногами махать и кричать: «Киии — ий — яяяяя!«… — Шэф сделал длинную, хорошо рассчитанную, паузу, в конце которой Денис не выдержал:

— Ну!?

— Что «ну»? — печальным тоном продолжил дорогой руководитель, — так они его этой же книжкой и побили по голове — сотрясение получил… Так что в принципе можно — но, не в этот раз.

Денис тоскливо вздохнул, перед ним все отчетливее стали вырисовываться колоссальные размеры задницы, в которую он попал. Шеф же, увидев его вытянувшееся и слегка взбледнувшее лицо, отчего-то развеселился пуще прежнего и бодро продолжил:

— Значитца, так, Шарапов, как я тебе уже сказал, до экзамена на красный пояс доходят, минимум, человек, скажем так — сто; максимум — сто пятьдесят, если никто добровольно не ушел и не было несчастных случаев. Впереди Испытание.

— Что за испытание?

— Подробности в газетах, — отмахнулся Шэф, не давая себя сбить, и продолжил, — вот здесь начинается главный отсев, если можно так выразиться, на групповой стадии — кто-то не идет на испытание и уходит с белым поясом, кто-то идет и гибнет, а кто-то идет и проходит — таких обычно около семидесяти человек, иногда чуть меньше, иногда чуть больше, но в среднем — семьдесят. Будем считать, что из ста пятидесяти поступивших «белых поясов», через восемь лет получилось семьдесят «красных».

— Пардон! — Денис хотя и был в растрепанных чувствах, но считать не разучился, — ты хочешь сказать, что этим бугаям, — он кивнул в сторону «белопоясников», продолжавших что-то делать в столовой и тем, на кухне, по пятнадцать лет?

— Да нет, конечно. Просто, когда, курсант не выдерживает и уходит сам, или не выходит на Испытание, а в хозслужбе, на его счастье, есть вакансии — он может остаться в Ордене.

— Это большое счастье? — теперь уже усмехнулся Денис.

— Это очень большое счастье, — серьезно ответил Шэф, — любой человек страшится перемен, а особенно кардинальных перемен. Поменять работу, жену, любовницу, что там еще… страну, город — и то стресс, но все это пустяки. У человека есть два неотъемлемых, я бы сказал: встроенных в его суть, страха — это страх рождения и страх смерти. Каждый человек страшится покидать матку, в которой было так уютно и безопасно, он не знает чем кончатся родовые муки, что ждет его впереди, он боится, что впереди черная пустота небытия и точно так же человек боится смерти, боится потерять физическое тело, страшась того же небытия. — Шэф в упор взглянул на притихшего Дениса и продолжил. — Орден для этих мальчишек — матка, и они боятся его покидать. Так что, когда есть возможность в нем остаться — для них это счастье.

— Понятно… а что с теми, для кого не нашлось места?

— Для них тоже все неплохо. Хотя они остались с белым поясом, но они умеют читать, писать, считать — то есть без куска хлеба не останутся, а это по здешним меркам — не так уж мало. А самое главное — они Пчелы. На Маргеланде, видишь ли, по — настоящему свободных людей, кроме аристократов и Пчел, нет. Кстати, это очень многим, из аристократии, сильно не нравится — но Ордену на это плевать, пока…

— А почему кроме аристократов и Пчел нет по — настоящему свободных?

— Всем аристократам, при рождении, ставят неснимаемую магическую блокировку клеймения — из аристократа невозможно сделать раба… убить можно, а раба сделать — нет.

— Круто! А Пчелам тоже ставят блокировку?

— Нет.

— Так а как?..

— С Пчелами никто не связывается… один раз, давно, Император Балик III решил, что законы Ордена ему не писаны…

— Погоди, — перебил Шэфа Денис, — дай угадаю: кожа, яма, соль?

— Абсолютно точно — с тех пор никто не рискует.

— Ну хорошо, официально Пчел никто взять в рабство не может, а всякие разбойники, пираты?..

— Не связываются — у Ордена длинные руки. Рано или поздно — достанут, не его, так детей, внуков, братьев, род в конце концов… Свои же и сдадут. Неотомщенных Пчел не бывает, и все это знают. С Орденом пока никто не связывается…

— Почему «пока»? — Денис обратил внимание на оговорку мудрого руководителя, уже дважды повторенную — тенденция однако…

— Потому что ничего вечного нет.

— Тогда еще вопрос… а если одна Пчела убьет другую — тогда что? Или так не бывает?

— Сплошь и рядом.

— И?

— И ничего — это их дело, тех кто дрался.

— А друзья… типа кровная месть? — Шэф скривился:

— Бывает и такое, но неписанными законами не приветствуется: позволил себя убить — сам виноват…

— Высокие отношения…

— Ладно. Возвращаемся к нашим баранам: еще через два года интенсивного обучения, «красные» сдают экзамен на оранжевый пояс, обычно сдает меньше половины, будем считать — человек тридцать его получают. Еще два года — экзамен на желтый пояс, пропорции сохраняются, итого — пятнадцать «желтых поясов» — каждый десятый из принятых. Еще два года — восемь «зеленых», еще два — четыре «голубых»… — Денис ухмыльнулся, но Шэф посмотрел на него очень жестко, — ты зря хихикаешь, один «голубой пояс» гарантировано вырежет отделение любого земного спецназа, что нашего ГРУ, что ихних «Морских котиков»… если его не подстрелят с дистанции, конечно… Дальше, еще два года — два «синих пояса», еще два — один «фиолетовый».

— То есть, в двадцать семь лет, один из ста пятидесяти принятых на обучение мальчишек, получает фиолетовый пояс? — быстро сосчитал Денис.

— Да.

— Шэф, а куда деваются все кто отсеивается?

— Ну — у… белопоясные «везунчики» на хоздвор, остальные — в писари, мажордомы, управляющие… — это ты уже знаешь, а «цветные», кто куда — профессионалы везде нужны — на Маргеланде очень много работы для уртаху: разборки с магами, нечисть всякая беспокойная, личная гвардия разных князьков, в наемники охотно берут… Короче, без работы никто не остается. Чем круче пояс — тем больше платят — цветовая дифференциации штанов в действии!

— А почему «Пчелы»?

— Ну — у… тут неоднозначно. С одной стороны, символ Пчелы играет важную роль в местной теологии. С другой — когда послушник, уйдя из Ордена, начинает самостоятельно зарабатывать, он часть отправляет в Орден — типа пчела несет в улей нектар. С третьей — пчелы кроме меда могут больно ужалить. С четвертой… не помню. Короче, Склифасовский, много тысяч лет назад были у людей причины так назвать Орден. Ферштейн?