Кристина Выборнова - Король и спасительница

— Порчу? Приворот??

— Ну да. И от пьянки излечу, и на картах погадаю. Знаешь, как востребовано, какую эти все колдуньи в пятом поколении деньгу зашибают — даже моя теща как-то раз ходила, 10 штук туда отнесла! И это они еще неизвестно какие колдуньи, а ты-то вон как можешь, тебе, может, сразу и 15 штук дадут!

Натка не выдержала, снова вскочила на диванчик, и, приблизив лицо к окошку, закричала туда:

— Соглашайся, Лид! Прямо так и вижу объявление: «потомственный колдун в бесконечном поколении, король другого мира. Наколдую что угодно, излечу стиранием в порошок, превращу вашего врага в крысу или козла, гарантия сто процентов!»

Я покатилась со смеху, Леня тоже расхохотался. Не смешно было, конечно же, одному Лиду.

— В вашем мире, — сказал он оскорблено, — нет никаких колдунов, даже слабых. Эти объявления в газету дают шарлатаны, которые не заслуживают ничего, кроме превращения в пыль.

— Ну тем более, тогда у тебя и конкурентов не будет! — сказал Леня.

— В вашем мире мне и так нет конкурентов. И я никогда не стану заниматься лечением от пьянства каким-то простолюдинов, и тем более налаживанием их любовных отношений.

— Лид, а ты вообще-то можешь сделать приворот?! — заинтересовавшись, крикнула я. — В смысле, колдовством вызвать у кого-то любовь?

— Никогда этим не занимался и не собираюсь, — сказал король. — Это ниже достоинства любого высокородного. Леня, останови карету. Я пересяду внутрь, а Натка сядет к тебе.

— Зачем это?! — закричала было я, но Натка махнула на меня рукой:

— Да ладно, я хоть проветрюсь.

Карета так резко качнулась вперед, будто лошадь со всей силы дала по тормозам, и встала. Натка ушиблась об стену затылком, а я — носом об ее коленки, поэтому Лида, распахнувшего дверцу, мы встретили змеиными взглядами.

— Что с тобой, Соня? — тут же поинтересовался он у меня, конечно же, проигнорировав подругу.

— Да ничего! — прошипела я, потирая нос. — Ты бы посильнее затормозил, а то мы еще в лепешку не превратились!

— Это не я. Каретой управлял Леня, — сообщил король с оттенком некоролевского злорадства в голосе и, устроившись рядом со мной на сиденье, продолжил своим обычным тоном:

— Он обучается не слишком хорошо, но чего еще ожидать от простолюдина. Натка, выходи, ты нас задерживаешь.

— А почему, собственно, она должна выходить?! — снова окрысилась я. — Тут полно места — кроме нас еще пять человек бы влезло! Или опять потому, что она простолюдинка?

— Ну конечно, — сказал Лид с усталым видом. — Простолюдины никогда не сидят в одной карете с высокородными, а тем более — с королями, и нам, если мы хотим, чтобы нас принимали всерьез, нужно соблюдать все эти правила.

— Да ладно, я уже сказала, что пойду я, — Натка перелезла через наши ноги и спрыгнула на землю. — Сонька, побереги энергию для этого короля, который Сьедин.

С тем она и захлопнула дверцу. Карета покачалась на рессорах и рванула с места: все-таки Леня был лихачом…

Лид пересел на диванчик напротив меня, вытянув ноги вперед, взял фонарь и принялся медленно водить им, осматривая внутренность кареты, и, кажется, делая для себя какие-то отметки. Я уже знала, что внутри кареты смотреть абсолютно не на что, поэтому разглядывала самого короля, потому что лицо его казалось мне каким-то странным. К тому времени, как Лид поставил фонарь, я поняла, в чем дело: его кожу, волосы и одежду покрывал порядочный слой мелкой ржаво-коричневой пыли. Пыль не только сделала его из русого шатеном, но еще и въелась в мимические морщины, из-за чего король стал выглядеть лет на двадцать старше. Пышная рубашка, белая сзади и кирпичная спереди, тоже прибавляла колорита.

— Хихи, — сказала я. Лид поднял глаза.

— Что?

— Ты весь в пыли: прямо слой лежит.

Лид не удивился.

— Конечно, здесь же нет асфальта. Пыль лежит между булыжниками, а ветер и лошадь ее поднимают… В том числе поэтому я и не могу ехать наверху. Ладно, это неважно, сейчас мне нужно заниматься каретой. Скажи сразу, если тебе нужна какая-то еда, потому что потом я буду занят.

— Пока не нужна, но наколдуй заранее, — попросила я, подумав. — И воду тоже.

Лид кивнул и с некоторым трудом произвел хлеб, мясо, парочку то ли овощей, то ли фруктов, и два ведерка воды. Одно он отдал мне, а водой из другого стер пыль со своего лица и рук. Потом, приоткрыв дверь, ловко выплеснул грязную воду на улицу и сел неподвижно, прикрыв глаза и странновато скрючив пальцы.

— Лид, ты бы все-таки бинт новый еще наколдовал… — начала я, бросив взгляд на кирпично-рыжую и растрепанную повязку, но король уже не реагировал, а вокруг нас что-то начало происходить.

Карета постепенно менялась. Для начала изменилась форма: вместо углов появились плавные переходы и округлости, двери мягко выгнулись наружу, и воздух странно загудел, видимо, от изменившейся аэродинамики. Решетки на окнах исчезли, а на стеклах появились разноцветные витражи: их Лид прорабатывал довольно долго, я даже успела понять, что, когда он слегка мотает головой, не понравившаяся ему деталь исчезает. Через полчаса, удовлетворившись, наконец, витражами, король поехал дальше: диванчик подо мной вдруг вспучился и зашерстился. Я подскочила с испугу и заглянула сама под себя. На меня посмотрел предмет мебели с резными деревянными ручками, выгнутой спинкой и пухлым сиденьем с вышитыми неразборчивыми вензелями. Все это имело благородный кремовый цвет, благодаря коротко стриженой шкуре неизвестного зверя, которым было обито. Поглядывая на короля, я медленно опустилась обратно, а Лид уже вовсю занимался полом. Из черного, неровного и грязного он превратился в гладкий, деревянно-бежевый и тоже грязный, потому что с нашей обуви и одежды все время летела пыль. На стенах стала медленно нарастать светло-розовая ткань, видимо, для обивки. Росла она долго: я даже успела перекусить, — и, наконец, стянувшись в одну точку на потолке, медленно разгладилась. Но оказалось, что это еще не все: по ткани пошел мельчайший красный узорчик из листиков и завитушек. Ну и ну! Такую старательность Лиду бы да в мирных целях! За кой ему так тщательно оформлять карету, в которую, скорее всего, никто, кроме нас самих, и не заглянет?

Но прерывать короля было бесполезно, это я прекрасно понимала, поэтому стиснув зубы переждала без малого час, пока он расписывал ткань. Под занавес Лид, приподняв ладони, образовал под потолком что-то вроде полностью стеклянного фонаря и зажег его.

В карете явственно посветлело и стало превосходно видно, какие у нас обоих грязные руки, ноги и одежда.

— Ну вот, — сказал Лид, оглядываясь. — Вроде бы все. Я сделал ее такой, какой была наша обычная карета для официальных визитов. Думаю, вполне достаточно.