Марина Дяченко - Авантюрист

Как там говорила о Черно Да Скоро та старушка-колдунья? «У него не то что совести – подсовестка мелкого нету»? У меня, выходит, тоже нету подсовестка. Что за клятвы такие – после всего, что Алана обо мне знает?!

– Мы вернемся потом? – упрямо переспросила моя жена.

– Алана, – пробормотал я хрипло. – А почему ты не сказала… Танталь… почему не рассказала… правду?

Ветер налетел снова; завтра тоже будет ветер, и, возможно, со снегом. Как мы только поедем – в такую погоду?

Алана судорожно вздохнула. Вцепилась в мой рукав:

– У меня голова кружится… Мне бы лечь, наверное… Пойдем.

На другой день племянник Итера принес ошеломляющую, по его мнению, весть: в деревню пришли комедианты! Две повозки, вечером дадут представление во дворе трактира, а если много денег насобирают – то и на завтра останутся…

– Нищая труппа, – усмехнулась Танталь в ответ на известие. – Все, кто поблагополучней, зиму в городах зимуют… это же надо – в морозы по дорогам таскаться!..

Я промолчал.

Две повозки…

Я не верил в совпадения, но верил в судьбу.

Можно было бы прихватить с собой двенадцать выкормышей Солля – узнав, в чем дело, они помогли бы мне с радостью… Но я отбросил мысль о чужой помощи. Прошлый раз мне хватило одной шпаги – теперь же я облачен еще и властью: как ни оскудел род, а моих прав здешнего властителя никто пока не отменял…

– О чем вы думаете? – спросила Танталь с беспокойством.

Алана спала. Последнее время она почти постоянно спит, и это нравится мне все меньше и меньше… «Использовал. Мерзкое слово»…

– Ретано… Что случилось?!

Вероятно, на лице моем проступила совсем уж зверская ухмылка. Сладострастная в своей жестокости. Привезти мерзавцев в замок…

– Пойду поглядеть на представленьице, – сказал я голосом белого ягненка. – Люблю… театр. Всей душой. Танталь нахмурилась:

– Ретано… Ты… вы умом рехнулись, по-вашему, это те самие?!

Я счастливо улыбнулся.

– Я пойду с вами, – сказала она жестко. – Я и Аген,мы…

Вероятно, выражение моего лица оказалось красноречивее слов, и потому Танталь не закончила фразу. Осеклась; пробормотала миролюбиво:

– Ладно. Я одна… можно?

– Знаю, что вы тоже любите театр, – сказал я еще более нежно. Прямо-таки проблеял.

Мы явились в поселок за час до заката; приготовления к спектаклю были в самом разгаре. Две повозки стояли впритык, одна, лишенная полога и с опущенными бортами, превратилась уже в подмостки. Высокий, хорошо сложенный мужчина неторопливо вбивал гвозди, собираясь, по-видимому, навешивать занавес; он был обращен к нам спиной – я сам почувствовал, как хищно раздуваются мои ноздри. Это был тот, бастард, подавшийся в комедианты, но не растерявший умения обращаться с ножом. Тот, что бил натихую…

Прочих не было видно, но из второй повозки явственно доносились голоса; я глянул на Танталь. Моя спутница была странно сосредоточена, как будто ей предстояло ответить на трудный вопрос, и от ответа зависела жизнь.

Я сжал губы. Тяжелой походкой властелина двинулся по направлению к повозкам, и ранние зеваки, понемногу заполнявшие двор, мстнулись кто куда. Наверное, я выглядел эффектно.

Бастард все бил и бил молотком, не подозревая, какие черные тучи сгущаются в этот момент над его красивой головой. Танталь – я слышал – спешила следом за мной; одним движением я вскочил на подмостки, телега качнулась, трудолюбивый комедиант наконец-то отвлекся от своего занятия, вздрогнул и обернулся.

Судьба приготовила мне неприятный сюрприз. Это был не бастард; смазливый мужчина лет двадцати пяти, черноволосый, с манерным лицом избалованного дамского любимца, прямо-таки на лбу написано – «комедиант»…

Я сжал зубы. Под пологом второй повозки возились тени; мне слишком не хотелось верить в ошибку, потому я оскалился:

– Где хозяин? Живо!

Комедиант привык, по-видимому, к внезапным появлениям всякого рода самодуров. Слово «власть» не было для него пустым звуком, а потому он поспешно изобразил поклон и даже изящно махнул молотком – будто шляпой:

– Там, благородный господин, в повозке… Мы всего лишь смиренные комедианты. Мы исправно платим на-логи…

Я оттолкнул его – в конце концов его не было среди обидчиков Аланы – и грубо рванул занавеску, прикрывающую вход под размалеванный полог.

Затрещала, разрываясь, ткань. Охнула за моей спиной Танталь – как, и она взобралась на подмостки? Без посторонней помощи?..

Здесь было темно и душно, пахло потом и, кажется, пудрой; взвизгнула, прикрываясь, какая-то полуголая дамочка, я хищно обернулся к ней, ожидая увидеть томную красавицу, не так давно приглашавшую меня на представление.

Меня схватили за плечо:

– Позвольте! По какому праву?!

Я обернулся.

Нет, я никогда его не видел. Это не он, это не его я мечтал поймать и доставить в замок; даже полумрак, даже нарисованные на лице морщины не могли сбить меня с толку. Это не он.

– Сейчас объясню, по какому праву! – рявкнул я, уже не сдерживая злобы. Комедианты представлялись мне обманщиками, насмешниками, сознательно решившими надо мной поиздеваться. Кажется, та девица в темном уголке уже хихикает: что, благородный господин, обознался?!

– Сейчас я объясню, – прорычал я, давясь густым запахом грима. – Кто предводитель? Ко мне! Кажется, кто-то всхлипнул.

– Я предводитель, – медленно сказал тот, что был загримирован под старика. На самом деле ему было лет сорок с небольшим.

Возбужденно гудела толпа. Со всех сторон сбегались новые зеваки – наверное, никакое представление не привлекает так, как настоящая драка. Настоящее унижение. Настоящее насилие, без игры.

– Чем мы провинились, господин?

При дневном свете грим на лице предводителя казался уродливой маской.

Я еще не знал, чем они провинились. Наверное тем, что комедианты; все комедианты одинаковы, то, что случилось с Аланой, могло произойти и с другой девочкой, и под этим самым, надорванным мною пологом…

– Господин, у нас есть грамота… позволяющая играть… в городах и поселках… мы платим налоги, мы…

– Бариан, – сказали у меня за плечом. Вроде бы незнакомый голос; только секунду спустя я понял, что говорит Танталь.

Предводитель вздрогнул. С трудом оторвал взгляд от моего лица и глянул мне за спину.

– Бариан, – повторила Танталь с каким-то не то смешком, не то всхлипом. – Привет.

Покрытое гримом лицо несколько мгновений пребывало в неподвижности. Потом я увидел, как подведенные белым глаза раскрываются, явно собираясь вылезти из орбит:

– Ты?!

Ночевали комедианты уже в замке. Танталь накупила в поселке провизии; двенадцать ее телохранителей недовольно хмурились, разглядывая повозки и их обитателей.

Танталь и тот, кого она звала Барианом, допоздна сидели в большом зале перед камином; прочие члены труппы примостились на тюфяках, милостиво выданных Итером, время от времени кто-нибудь из них просыпался, поднимался на локте, пытаясь сообразить, куда попал; потом, убедившись, что сон продолжается, с блаженной улыбкой валился обратно.