Марина Дяченко - Авантюрист

Некоторое время мы исступленно извинялись друг перед другом. Мы с наслаждением просили прощения за все мыслимые и немыслимые грехи; не знаю, во что вылился бы наш экстаз раскаяния, если бы Алана не нащупала на моем затылке поджившую рану и не заплакала, на этот раз из жалости. Два глупых голубя на обочине большой дороги – вот кем мы были, разумные и выдержанные, в общем-то, люди. Потом земля выдала далекий стук копыт, и Алана рывком села.

– Гонятся, – сказала она едва ли не с гордостью. – Ретано, а давай пришпорим так, чтобы они неделю гонялись, а?

Если учесть мою разбитую голову и Аланины навыки верховой езды, то предложение прозвучало более чем смело.

– Алана… – начал я осторожно. – А ты уверена… ты Действительно меня простила… за такое?!

Она взглянула мне в лицо – и вдруг нахмурилась:

– Ты хочешь сказать, что приличная женщина не простила бы? Что такое не прощается, да? Что я липучка, овечий хвост, репей, прицепилась к тебе… несмотря ни на что?!

Безмятежное солнце подернулось тяжелой ватной тучей.

– Да ничего такого я не хотел сказать! – я поднялся вслед за ней. – Какой мне был бы смысл доживать эти дни, если бы не…

Ее лицо снова изменилось. На этот раз его преобразил не гнев – страх.

– Алана, – сказал я поспешно, – а отец… Танталь говорила с твоим отцом насчет этого… Скитальца?

Топот копыт стал отчетливее. По дороге приближался, пыля, небольшой воинственный отряд.

Танталь снова поразила меня – в который раз. Я уверен, что если бы не она – Эгерт Солль не сказал бы мне больше ни слова. Ни при каких обстоятельствах. Ни о чем. Никогда.

О чем она талдычила ему эти три дня? Как убеждала? И ведь ей самой требовалось время, чтобы осознали совершенное мной – и если не простить, то хотя бы смириться…

При виде отца Алана изобразила на лице достоинство и независимость – для этого требовалось всего лишь повыше задрать нос. Эгерт вздохнул, поодаль от дороги уже разбита была палатка, сыто потрескивал костер и висел над огнем закопченный котелок. Полковник с молодым воинством путешествовал по-походному, без излишеств.

В палатке мне было предложено сесть. Солль по-прежнему не глядел в мою сторону, но уже то, что он готов терпеть меня под собственной парусиновой крышей, говорило о колоссальной уступке с его стороны.

Алана села рядом и демонстративно взяла меня за руку. Жест, не принятый в приличном обществе, но весьма красноречивый в Аланином исполнении.

– Вернулся разведчик, – сообщил Солль, неспешно прохаживаясь взад-вперед. – Странные новости… Река разлилась.

Мы молчали. Полковник сроду не занимался сельским хозяйством – странно, откуда такой интерес к какому-то половодью.

– Река совсем разлилась, – кажется, Солля задела наша непонятливость. – Мост смыло. Паром тоже смыло. Прервалось сообщение с городом…

– Не время для паводка, – удивленно сказал Аген, присутствовавший при беседе. Хотя я предпочел бы, чтобы он присутствовал с той стороны от входа.

Солль пожал плечами:

– Говорят, в каких-то горах чрезмерно тает снег… Все бывает, хотя, если разобраться…

– Аген, – сказала Танталь, задумчиво разглядывая заплаты на парусиновом потолке. – Ты бы не мог попросить кашевара, чтобы мне приготовили отдельную порцию, без масла?

Аген не сразу понял.

– Сейчас попросить, – уточнила Танталь, и Аген покрылся краской. Солль молчал, не спеша подтверждать распоряжение, и Аген решился на дерзость:

– Без масла вовсе не так вкусно, – сказал он, угрюмо глядя в глаза Танталь. – И я не рискнул бы указывать кашевару, ведь он делает свою работу…

Я никогда бы не подумал, что этот плечистый парень умеет так лихо выстраивать намеки.

Танталь мягко улыбнулась:

– Я люблю без масла, Аген. Воспринимай это как мою личную просьбу.

Надувшись, Аген сделался квадратным, как тумба. Вопросительно взглянул на Солля – прочел в его глазах молчаливое подтверждение. Поклонился и вышел, задернув полог чуть резче, чем требовалось.

– Он закрывает нам дорогу, – быстро сказала Танталь. – Черно собрался с силами… Или вот-вот соберется. Эгерт, тот наш разговор-Полковник наконец-то перестал расхаживать. Опустился на низкий чурбачок, причем острые колени оказались чуть не на уровне глаз:

– Значит, тарелка с супом? И придет хозяин, выльет суп, положит каши?

Я нервно сглотнул. Хотелось есть.

– Наоборот, – деловито пробормотала Алана. – Выгребет кашу, наполнит супом.

Снаружи – в отдалении – весело переругивались Соллевы выкормыши. Только голос Агена звучал угрюмо и раздраженно; сытный запах снеди пробивался сквозь парусину, заставляя мои ноздри конвульсивно подергиваться.

– За свою жизнь, – задумчиво пробормотал полковник, – я встречался с одним только магом – деканом Луаяном… Скиталец не в счет.

– Почему? – мрачно спросила Алана.

К запаху каши примешалась некая горчинка. Нежели кашевар допустит, чтобы лакомство подгорело?!

Эх, Ретанаар Рекотарс, с каких это пор мясная каша служит тебе лакомством…

– Потому что Скиталец не был магом… в обычном понимании, – назидательно сообщил Солль, обращаясь к Алане. – Природа его могущества… за гранью нашего понимания. Я не знаю точно, но мне кажется, что природа вашего Чонотакса…

– Вот именно, – быстро сказала Танталь. Эгерт поднял брови:

– Но почему? Ведь Скиталец был отмечен Третьей силой. Чужаком Извне… А Чонотакс…

– «Когда зима остается за дверью, малый сквозняк все равно входит к нам – через щель…» – глухо процитировала Танталь.

Последовала пауза – напряженная, будто кожа на барабане.

– «Малый сквозняк», – Солль усмехнулся. – Если бы все было… так просто… Зачем Тому, кто Извне, вообще понадобились Привратники? Куда проще… дунуть-плюнуть в щель… в замочную скважину…

– … И дождаться, пока плевок вселится в лысого мага, – бойко закончила Алана.

– Помолчи, – одернула ее Танталь. Алана нахмурилась:

– Золото не-ржа-ве-ет! Там, «на пороге», никого нет!

– Помолчи! – Глаза Танталь потемнели. – Ты путаешь простые вещи! Ржавеющее золото – всего лишь… вторичный признак, знамение! На самом деле важна лишь ржавчина на Амулете… которым Луар запечатал Дверь. Кто знает, может быть, печать давно уже проржавела?!

– Скитальцу следовало бы яснее выражаться, – хрипло сказал Солль, удивленно глядя на Танталь. – Это моя беда – я плохо его понимаю…

– Скиталец?! – разом вскинулись Алана и Танталь.

– Мы не виделись десять лет, – пробормотал Солль. – Нужна была веская причина… чтобы он вернулся в мои сны.

Последовала новая пауза. Лицо Танталь на глазах теряло краску, Алана сидела, полуоткрыв рот, Солль сгорбился, его глаза диковато посверкивали сквозь упавшие на лицо бесцветные пряди.