Тереза Тур - Память пепла

— Мам… что я должен сделать?

Герцогиня быстро отвернулась, подошла к шкатулке, достала несколько мешочков. В одном лежала земля, другие наполнили комнату ароматом сушеных трав.

Где бы ни останавливалась герцогиня, ее покои немедленно превращались в царство отваров, шкатулок, свечей и благовоний. Императорский дворец не был исключением. Более того, он принял чужую магию, сгорая от любопытства и нетерпения! Рэм чувствовал это, считывая мраморную отделку стен. В камине стоял треножник с медной чашей. Пальцы Дарины порхали над ней, перебирая травы.

Комната наполнилась дымом, чкори нараспев читала заклинания. Рэм почувствовал …силу! От нее кружилась голова, стучало сердце, кровь стала горячей, в горле пересохло, но…Это было прекрасно! Такого счастья он еще не испытывал! Вдруг нестерпимо, непреодолимо захотелось направить всю мощь этой силы, для того чтобы открыть портал.

Ему казалось, он наблюдает то, что происходит, со стороны. Вот мама вскинула руки, ее Анук-чи ринулся в открытый, вихрем вьющийся портал, а сама герцогиня что-то кричит, но он не слышит. Феликс, Ричард, Ирвин…Все что-то кричат, а он не слышит. Хорошо, что идет снег. Почему во дворце пошел снег не понятно, но он холодный. И это хорошо…

— Геральд открыл портал. Не знаю, как, но у него получилось. Я понимала, что удерживать портал мальчик не сможет. Видела, что он падает. Отправила Анук-чи за вами, и ушла искать Лукьяненко, — герцогиня Реймская говорила тихим, чуть хриплым от перенапряжения голосом, не сводя глаз с бледного сына, над которым склонился личный целитель императора.

— Хватит, Дарина! Не казни себя. Ничего не случилось. Ты все верно просчитала — только маг земли, в чьих жилах течет кровь чкори, и мог с этим справиться. Что было потом?

— Я нашла их в Пустоте. Попыталась вытащить, но…если бы не …

— Надо будет, когда Рэм оправится, попробовать вытащить Милфорда — перебил Ричард.

— Ни за что! Геральд чуть не погиб! — отрезала герцогиня.

— Не преувеличивай, внучка. Мальчик твой сильный! Очень сильный…

— Кто вы? — Ричард смотрел на незнакомку.

Феликс и Ирвин заверили, что с герцогом Рэмом все будет в порядке, и принц Тигверд обратил наконец внимание на остальных. Пожилая женщина, что появилась во дворце вместе с господином Лукьяненко, который до сих пор был без сознания, выглядела странно, но вела себя вполне активно. Даже…жизнерадостно. Черные глаза блестели на смуглом лице. Женщина была полной, сгорбленной, в выцветшей пижаме и клетчатом пледе с бахромой, накинутом на плечи. В одном Ричард не сомневался — перед ним чкори. Остальное…

— Я его троюродная сестра, — женщина кивнула в сторону Лукьяненко. — Он меня в психушку сдал, бедный. А теперь вот, думаю, сам туда собрался!

Тихий смех незнакомки наполнил дворец, камин вспыхнул чуть ярче.

Женщина стала рыться в складках пледа, и наконец, неизвестно откуда извлекла курительную трубку.

— Не возражаете, а? Я ж смотрю, дворец тут у вас, — черные глаза пытались вобрать в себя каждую мелочь окружающей обстановки, чтобы не забыть. Как будто узника выпустили, наконец, на свет.

Женщина, не дождавшись никакого ответа от застывшего с открытым ртом Тигверда, подошла к камину, наклонилась, разожгла трубку и затянулась. С наслаждением, сощурившись от удовольствия.

— Ты что, сынок? Язык проглотил, а? Дворец у вас тут, говорю! Может, на балкон меня проводишь?

— Не беспокойтесь, — Ричард слегка поклонился, принюхиваясь к сладкому дыму.

Когда он был еще совсем ребенком, к ним приходил пожилой чкори, который тоже курил трубку. И хотя Ричард никогда не видел, чтобы женщины в империи курили, он почему-то чувствовал к этой странной старухе и доверие, и симпатию.

— Скажите…Что произошло с вашей точки зрения? — Ричард придвинул кресло к камину, и предложил гостье сесть.

Женщина уселась, затянулась трубкой и заговорила:

— Скользящие — сильный клан. Самый сильный. Кланы лошади и змеи появились позже. Можно сказать, скользящие — прародители. Нас мало. И мы…Мы исчезаем. А потомки исчезающих кланов очень уязвимы. Попадают во всякие неприятности.

— Моя мама, когда была жива, думала, что Скользящие — красивая легенда, — прошептал Ричард.

— Правильно твоя мама думала. Мудрая видать была чкори, храни ее Пустота! Мы легенда и есть. Наша сила может возродить целый мир! А может так забросить, что и не выберешься, ха-ха-ха… А хорошо пришлось нам попотеть с тобой, да дочка? — женщина развернулась в сторону герцогини, но та склонилась над Лукьяненко, который, казалось, начинал приходить в себя.

— Где… я…?

— Очнулся, старый дурень? — чкори выпустила в сторону Лукьяненко стайку синеватых колечек.

— Пейте, — герцогиня Реймская поднесла к губам мужчины кубок.

Дымящийся отвар пах горечью, глаза женщины напротив вливали силы, сверкали янтарными искорками, топили лед в сердце, кружили седеющую голову, как в детстве, на деревянной карусели в парке…

«Да…Засучи рукава, Станислав Адамович…Подкину я тебе вскоре работенку!» — подумал полковник и вновь провалился в мягкую, спасительную тьму.

— Так как вы все же выбрались? — настаивал Ричард.

— Так говорю же! Попотеть пришлось нам с дочкой. Обратно портал тяжело было открывать, но Дорога для Скользящего — как кровь, что течет в жилах. Я позвала — она откликнулась. Если бы брат принял себя — легче бы было. А он… Старый дурень! А дочка молодец! Сильная девочка… Ты вот что, дочка…И ты тоже, сынок. Вы оставьте-ка меня с ним, — и чкори, кутаясь поплотнее в плед, встала с кресла.

— Но…он так и не пришел в себя, — герцогиня подняла испуганные глаза на женщину.

— А ты не переживай, дочка…Придет!

…

Синий сладкий дым. Зара…Зара…

— Зара…Прости меня…

— Не открывай глаз, Миро. Скоро станет легче. Сейчас, сейчас…

— Тая…Тая пропала…

— Племянницу я найду и вытащу, как тебя…даже и не знаю, как назвать-то…

— Прости.

— Да простила я тебя, простила, дурня старого. А ты мне вот что скажи. Почему ты все же принял магию? Испугался, что останешься между мирами навсегда?

— Нет.

— Знаю, что нет! Ты кто угодно, дурень, вот только не трус. Болван — да. Упрямый мерин — точно. Но не трус. Тогда почему?

— Зверя пожалел…

Лесной лагерь праздновал победу. Треск костра, звуки скрипки, новые для всех, но такие уместные сегодня. Скрипач слегка пританцовывал, подхватывая на лету песенки, предлагаемые местной молодежью. Женщины улыбались — пусть устало и немного грустно. Чуть громче, чем обычно, со сдержанным ликованием, мужчины обсуждали недавние события.

А дети!

Они настрогали длинных ровных палок и носились по лагерю, то и дело сдерживаемые взрослыми, которые, как ни пытались, злиться по-настоящему в такой день не могли. Дети это чувствовали и продолжали шалить, зная, что сегодня их не накажут.