Тереза Тур - Память пепла

— Сдавайся, подлый инквизитор!

— А чего это я — инквизитор?!

— Твоя очередь потому что!

— Ума! Ты — девчонка, так что … Ай! Чего тыкаешься?!

Понятное дело, всем верховодила дочь Шурра. Она же и подбежала к еще одному пришлому. Тому, что сражался с Таей на шпагах. Конечно, лучше бы к девушке, но ее нигде не было видно. А детям нужно было здесь и сейчас, и ждать не было никаких сил.

— Покажите! Пожалуйстааааа!!!

Ума вихрем налетела на имперца, а вместе с ней и остальные дети. Барнс беспомощно посмотрел на Ирис. Женщина развела руками, подала мужчине лепешку и рассмеялась.

— Но… послушайте… — начал было Барнс.

— Ума! — к ним подошла мама девочки. — Дети! Не приставайте к господину. И ладно мальчики… Девочки, а вам зачем? Вы должны…

Ума насупилась. Подумала. И… подняла на имперца взгляд, полный мольбы, горести и такой искренней надежды, что сильный, и, главное, добрый человек спасет бедную маленькую девочку с палкой и ватагой таких же несчастных…

Маг смутился. Это был удар ниже пояса. Во всех смыслах запрещенный прием! Стихии…

Ирис уже принесла горячую рыбную похлебку. Мужчина вздохнул, сосредоточился, и поднял на детей взгляд, что мог по праву считаться достойным ответом врагу:

— Дети…Можно я сначала поем?

Враг молчал. Он думал. Немного ошарашенные лица детей, на секунду пришедших в легкое замешательство от такого поворота событий. Курносые носы. Веснушки. Растрепанные от беготни волосы. Первой пришла в себя Ума:

— А потом?

— Потом? Ну…Хорошо. Давайте попробуем.

— ИИИИИИ!!! — раздалось над поляной дружное и ликующее.

— Лес шума не любит, — строго сказал подошедший к ним Шурр, но в счастливых глазах плясали веселые искорки.

— Сегодня — хороший день, — улыбнулся предводитель, и, благодарно кивнул Ирис за предложенную еще теплую лепешку.

— Палки поставили вокруг дерева, — скомандовал имперец, который под пристальными взглядами детей доел, наконец, свой суп, — вам они пока не нужны.

— Может быть, заниматься будем только мы? Без девчонок? — возмутился кто-то из мальчиков.

Но Ума не собиралась сдаваться. Девочка сурово сдвинула брови (у ее отца не всегда так получалось) шагнула к подстрекателю, и тот нырнул за спину милорда Барнса. Пришлый вроде ловкий, если что — увернется от этой заполошной. Он совсем не трус, конечно, вот только это ж не гриццы. Это ж …девчонка! Девчонку не тронешь — нельзя. Но она и драться не должна! Ее дело — ягоды собирать, женщинам помогать по хозяйству. А эта… Еще и других подстрекает!

— Построились! — новая команда имперца, не обратившего на назревающий конфликт ровно никакого внимания. — Вокруг лагеря — бегом марш!

И дети радостно понеслись.

— Неугомонные, — улыбнулся Шурр.

— Ничего, мне не в тягость, — ответил имперец. — Пусть радуются.

Они дождались прибежавших детей. Милорд Барнс выстроил всех в одну линию.

— Так. Смотрите. Правая нога вперед. Левая — назад. Стопу левой перпендикулярно. Левую руку заложили за спину. Правую — вперед.

Дети выстроились.

— И… Шаг вперед. Шаг назад…

Сразу раздались стоны:

— Ноги неудобно!

— Юбка мешает…

— А вот у Таи брюки!

— Кому не нравится… — с угрозой в голосе начал имперец.

И — тишина, в которой раздались еле сдерживаемые смешки взрослых.

— Так. Теперь берите палки.

Возбужденные дети бросились к палкам с таким радостным визгом, что лес, казалось, и сам на мгновение забыл о том, что не любит громких звуков. Песок, тихонько шипя свою песню, остановился, маэстро Цум сбился с ритма, а взрослые, что стояли вокруг не выдержали и расхохотались в голос, вытирая набежавшие от смеха слезы рукавом.

— Ти-хо! — рявкнул на детей Барнс. — Стройтесь так же. В одну линию…

— А поединки — когда?

— Когда я буду уверен, что вы глаза друг другу не выколете! Стройсь! Правую руку вытянуть перед собой, плечо не поднимаем. И… шаг! Колем. Шаг — отступаем! Шаг…

Арвин просто не мог больше этого выносить.

Праздник.

И все потому, что удалось спасти от костра нескольких человек, разрушить башню инквизиторов и чудом уйти безнаказанными.

Надо же, радость какая!

Интересно, а понимают ли они, что инквизиторы вернутся? А они вернутся! С подмогой. Злые и раздраженные тем фактом, что кто-то щелкнул зверя по носу. Солдаты прочешут городок и окрестности. Лес. Близлежащие деревни. Переберут серый песок по крупице…

Им не спастись…Так…что же делать? Что нужно сделать с несчастным королевством Летающих Песков, чтобы люди в нем просто жили? Растили детей. Выращивали яблоки, о которых так мечтает девочка Ума и которые, может быть, и не пробовали остальные дети? Лепили горшки, в конце концов!

Что нужно сделать, чтобы не было этого пепла? Пепел… Или все же песок? Не поймешь…Шипит под ногами, словно зовет куда-то. Как будто хочет что-то рассказать.

Люди вдруг показались Арвину призраками. Участниками затянувшегося кошмара, обреченными на неминуемую гибель.

Король увидел выжженный лес. Кровь вязла в сером пепле. Порванный детский плащ, разбитая скрипка и… Нет! Нет, нет, нет! Он развернулся и бросился прочь. Прочь от лагеря! От этих приговоренных уже безумцев, что умудрялись веселиться и радоваться…

Ноги сами привели к реке. Здесь как будто было меньше песка. Черные силуэты деревьев дрожали над вспыхнувшей алым закатом речной гладью. Даже вода горит кострами инквизиторов…

— О чем печалишься, молодой король?

Арвин вздрогнул. Оглянулся. На ветвях деревьев, у воды, везде, куда ни кинь взгляд, стали появляться русалки — прекрасные полупрозрачные девушки.

— Вы? Откуда? Откуда вы знаете, что я…

— Вернется славный Арвин

Песком в страну гоним…

— Перестаньте!!!

— И мы с тобой пойдем войной,

На смерть пойдем за ним!

Русалки закружили в хороводе, замелькали белесые тени в наступающих сумерках, серебристый смех рвал душу на части. Арвин опустился на землю, обхватив голову руками.

— Чего приуныл, король Арвин? — раздался рядом тихий голос.

Песни смолкли, девичьи силуэты растаяли в пустоте. Песок замер. Ветер стих и река замерла. Земля ждала ответа.

Арвин медленно поднял глаза. Над ним стояла старуха. Та самая, что называла его «сильным нэйро» и одарила, прищурившись, тяжелым взглядом. Он еще тогда, в самый первый их день в лагере холодел от страха под ним.

— Чего ты хочешь, мальчик? Скажи!

Нэйро молчал. Внезапно он понял, что у него нет ответа на такой, казалось бы, простой вопрос. Он не знает, чего хочет. Слишком устал.

Он бы хотел не думать о смерти, избавиться от ощущения запаха крови во сне. Не слышать треск пылающих костров. Не вздрагивать от детского смеха.

— Все эти годы ты рвался к семье, — тихо проговорила старуха, прервав поток нахлынувших мыслей.