Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 2 [litres]

– Пока этот парень, Резчик, не окрепнет для дальней дороги, – ответил Баратол и потёр лицо. – Слава богам, мы выпили весь ром. Я и забыл, как от него кишки крутит.

– Это всё Л'орик, да?

Он поднял брови.

– Его появление не просто обожгло тебя. Испепелило, Баратол. Видать, ты в прошлом нагрешил, – она фыркнула, – будто это чем-то отличает тебя от нас. Но думал, что сможешь прятаться здесь вечно, а теперь знаешь, что этому не бывать. Если, конечно, – её глаза превратились в щёлочки, – не убьёшь Л'орика.

Кузнец бросил взгляд на Чаура, кривлявшегося и сюсюкавшего с младенцем, который в ответ довольно пускал пузыри, даже не подозревая, до чего омерзительно уродливое лицо нависло над ним. Баратол вздохнул:

– Я не хочу никого убивать, Хэйрит.

– Значит, пойдёшь с этими людьми?

– До побережья точно.

– Как только Л'орик разнесёт вести, снова начнётся охота. Ты доберёшься до побережья и сядешь на первый же корабль с этого проклятого континента, вот как ты поступишь. Конечно, я буду скучать. Ты единственный в этом городе, у кого есть хоть капля мозгов. Но, видит Худ, ничто не длится вечно.

Оба подняли глаза на вошедшего Л'орика. Высший маг побагровел от недоумения.

– Я просто не понимаю, – сказал он.

– Не твоего ума дело, – пробурчал Баратол.

– Вот до чего докатилась цивилизация, – ответил чародей, скрестив руки на груди и уставившись на кузнеца.

– Всё верно понимаешь, – Баратол подтянул ноги и встал. – Не припоминаю, чтоб Скиллара приглашала тебя лезть в свою жизнь.

– Я беспокоюсь за ребёнка.

Кузнец направился в соседнюю комнату.

– Ничего подобного. Ты одержим приличиями. Как ты сам их видишь. И считаешь, что остальные должны перед этим твоим видением склониться. Только Скиллару ты не впечатлил. Она слишком умна, чтоб впечатляться.

Войдя в комнату, Баратол сграбастал Нуллисс за шиворот туники.

– Ты, – прорычал он, – и все остальные. Вон!

Он выставил старую семачку, которая плевалась и осыпала его проклятьями, за дверь, а потом встал у притолоки, глядя, как остальные толкаются, пытаясь поскорей сбежать.

Через секунду Баратол и Скиллара остались наедине. Кузнец взглянул ей в лицо.

– Как твоя рана?

Женщина нахмурилась:

– Та, от которой у меня рука висит плетью, или та, от которой мне до конца жизни ходить в раскоряку?

– Плечо. Сомневаюсь, что ходить в раскоряку ты будешь вечно.

– Тебе-то откуда знать?

Он пожал плечами.

– Каждая женщина в этом селении родила если не одного, так троих, и все ходят нормально.

Скиллара бросила на него подозрительный взгляд.

– Ты тот, кого зовут Баратол. Кузнец.

– Да.

– Посадник этой выгребной ямы, которую почему-то зовут деревней.

– Посадник? Не думаю, что нам тут положен посадник. Нет, просто самый крепкий и злобный из жителей, что многие переоценивают.

– Л'орик говорит, ты предал Арэн. Что ты в ответе за тысячи смертей, когда т'лан имассы обрушились на восставших.

– У всех бывали плохие дни, Скиллара.

Она рассмеялась. Довольно злобно.

– Ну, спасибо, что выставил этих дураков. Если только ты не пришёл продолжить их дело.

Баратол покачал головой:

– У меня есть вопросы насчёт твоих друзей и спутников. Т'лан имассы напали на вас не просто так, вероятно, их целью было похищение Фелисин Младшей.

– Это же сказал Л'орик, – ответила Скиллара, и, содрогаясь от усилий, села в кровати. – Она никому не была нужна. Это какая-то глупость. Думаю, они скорее пришли убить Геборика.

– Она была приёмной дочерью Ша'ик.

Женщина вздрогнула и отмахнулась.

– В Рараку было много найдёнышей.

– Парень по имени Резчик – откуда он, говоришь?

– Из Даруджистана.

– Вы направлялись туда?

Она закрыла глаза.

– Разве это теперь важно? Скажи мне, вы похоронили Геборика?

– Да. Он ведь был малазанцем? К тому же, у нас здесь проблемы с собаками, волками и другими зверьми.

– А теперь выкопай его, Баратол. Не думаю, что Резчик согласится оставить его здесь.

– Почему?

Она лишь покачала головой.

Баратол развернулся к выходу.

– Выспись, Скиллара. Нравится тебе это или нет, но только ты здесь можешь накормить свою девочку. Если только мы не сумеем убедить Джессу из крайнего восточного дома. Как бы то ни было, она уже скоро проголодается.

– Голодная, – пробормотала у него за спиной женщина. – Как кошка с глистами.

В главном зале Высший маг забрал ребёнка у Чаура. Щербатое лицо глуповатого великана заливали слёзы, которых Л'орик не заметил, так как расхаживал туда-сюда с беспокойным младенцем на руках.

– Хотел спросить, – обратился Баратол к Л'орику, – с какого возраста напрочь утрачиваешь сострадание?

Высший маг нахмурился.

– О чём ты?

Не обращая на него внимания, кузнец подошёл к Чауру.

– Ты и я, – сказал он, – будем выкапывать тело. Много копать, Чаур, как ты любишь.

Чаур закивал, и сквозь слёзы прорезалась слабая улыбка.

Выйдя наружу, Баратол повёл здоровяка к кузнице, где они прихватили кирку и лопату, а оттуда уже направились к каменистой равнине, на запад от деревни. Накануне ночью неожиданно для этой поры года прошёл дождь, но утренний солнцепёк не оставил от влаги и следа. Могила располагалась рядом с полузасыпанной ямой, в которую сбросили остатки лошадиных туш, после того как Урдан их разделал. Ему было велено сжечь останки, но он явно об этом позабыл. Волки, койоты и птицы немедленно отыскали кости и требуху, а теперь яма кишела червями и мухами. В двадцати шагах к западу валялось раздувшееся тело демона, не тронутое падальщиками.

Пока Чаур занимался откапыванием замотанного в саван тела Геборика, Баратол рассматривал бесформенную тушу демона. Растянувшаяся шкура покрылась белыми полосами и будто потрескалась. С такого расстояния Баратол не мог толком рассмотреть, но ему почудилось, будто под останками растеклось чёрное пятно, словно что-то вылилось изнутри.

– Я сейчас вернусь, Чаур.

Здоровяк улыбнулся.

Чем ближе кузнец подходил, тем больше хмурился. Чёрное пятно оказалось мёртвыми мухами, тысячами мух. Он замедлил шаг, затем остановился, держась в пяти шагах от непонятной груды. Что-то шевельнулось – снова и снова, проталкиваясь наружу через пузырящуюся шкуру.

И тогда в голове Баратола раздался голос:

– Нетерпение. Будь добр, надрежь самым осторожным образом эту адскую шкуру.

Кузнец вытащил нож и шагнул вперёд. Подойдя к демону, он нагнулся и провёл хорошо отточенным лезвием по одной из трещин на толстой кожистой шкуре. Внезапно кожа лопнула, и Баратол, ругаясь, отшатнулся, когда из разреза хлынул поток желтоватой жижи.

Нечто, похожее на руку, затем предплечье и локоть протолкнулись наружу, расширяя разрез, и миг спустя зверь выскользнул на свободу, блеснув четырьмя глазами. На том месте, где у тела не хватало двух конечностей, теперь красовались новые, чуть поменьше и бледные, но вполне рабочие.