Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 2 [litres]

Маппо тяжело вздохнул. Ах, Прыщ, тебе бы следовать своим собственным предостережениям…

Мальчику было девять лет. Он некоторое время болел, не понимая, что дни сменяют ночи, изредка приходя в себя, видя размытые силуэты, наполненные болью глаза родителей и странные взгляды двух младших сестёр, которые будто бы начали представлять жизнь без старшего брата, его вечных издёвок и мучений, которые он обязан был приносить им, чтобы казаться надёжным товарищем в глазах таких же жестоких детей, живших в этой деревне.

Потом он снова пришёл в себя – и помнил то возвращение в сознание как отдалённый, закрытый со всех сторон стенами, покрытый чёрной ночью колодец, где звёзды плавали вокруг, слово водяные клопы. В этот раз в комнате мальчик был абсолютно один. Проснувшись от жажды, он нашёл возле кровати ведро с мутной водой и деревянную ложку из рога, которой его мать пользовалась только по праздникам. Просыпаясь, собираясь с силами, чтобы дотянуться до ложки, зачерпнуть ею воду в ведре, едва справляясь с её весом, и залить прохладную жидкость в потрескавшиеся губы, чтобы остудить горячий и сухой, словно кузнечный горн, рот.

Однажды он вновь очнулся и в третий раз пришёл в себя. Несмотря на слабость, он смог сползти с кровати, поднять ведро и выпить остатки воды, откашливая вкус влажной грязи и песка со дна. В гнезде, которое голод свил в его желудке, теперь было полно пустой скорлупы, а его внутренности клевали тоненькие клювы и царапали маленькие когти.

Длинное и утомительное путешествие привело его наружу, где он прищурился от резкого солнечного света. Слишком резкого и яркого – настолько, что он ничего не видел. Вокруг него повсюду звенели писклявые голоса. Они наполняли улицы и текли с крыш, разговаривая на неведомом ему языке. Смех, веселье… но от этих звуков он похолодел.

Ему нужна была вода. Ему нужно было победить этот яркий свет и вновь обрести зрение. Узнать, откуда идут эти радостные звуки, – неужели в деревню пришёл караван? Труппа актёров, певцов и музыкантов?

Его что, никто не видит? Он стоит на четвереньках, лихорадка отступает. Жизнь возвращается к нему…

Что-то толкнуло его в бок, и на ощупь мальчик дотянулся до лапы и загривка собаки. Мокрый нос скользнул по его предплечью. Похоже, здоровый пёс, решил он нащупав поверх мышц на лапе толстый слой жира, а потом наткнувшись на огромный, выпирающий живот. Теперь он слышал и других собак, которые собрались вокруг него, прижимаясь всё ближе, изгибаясь от удовольствия с каждым его прикосновением. Все они были жирными. Недавно что, был пир? Забили скот?

К нему вернулось зрение, более ясное, чем когда-либо прежде. Мальчик поднял голову и осмотрелся.

Голоса, которые он слышал, принадлежали птицам. Грачи, голуби и стервятники расселись вдоль пыльных улиц, с визгом отскакивая из-за обманных рывков деревенских собак, которые присвоили себе валяющиеся то там, то тут остатки тел, чаще всего просто кости и почерневшие на солнце сухожилия. Черепа разгрызены собачьими зубами и вылизаны до блеска.

Парень встал на ноги, пошатнувшись от внезапного головокружения, которое довольно долго не проходило.

Спустя некоторое время он смог повернуться и посмотреть на родительский дом, пытаясь вспомнить, что видел, пока полз через комнаты. Ничего. Никого.

Вокруг него кружили собаки, отчаянно желая, чтобы он стал их хозяином. Они виляли хвостами, ходили из стороны в сторону, выгибая спины и дёргая ушами при каждом его движении, тыкаясь носами в ладони. Парень понял, что они были толстыми потому, что съели всех.

Потому, что все умерли. Его мать, отец, сёстры и все остальные в деревне. Собаки принадлежали всем и никому, они проживали жизнь в страданиях, жестоком голоде и соперничестве, но теперь в праздности набили животы. Сытость принесла им радость, и всё соперничество было забыто. Мальчик видел в этом что-то глубокое. Детские иллюзии отступили, обнажая правду этого мира.

Он двинулся в путь.

Вскоре он оказался на перекрёстке, сразу за самой северной усадьбой в деревне, стоя посреди своры своих новых питомцев. Прямо в центре перекрёстка дорог и троп торчал указатель из груды камней.

Голод прошёл. Взглянув на себя, он понял, насколько исхудал. Кроме того, он увидел странные фиолетовые узелки, выпирающие на суставах, запястьях, локтях, коленях и лодыжках, вовсе не болезненные. Казалось, они стали хранилищем какой-то иной силы.

Он смог понять сообщение на груде камней, ведь его растил пастух и ему доводилось выпасать стадо. В сообщении было сказано, что надо идти на север, в холмы. Что там его ждёт убежище. А это значит, там были уцелевшие. Понятно, почему его бросили – против синеязыкой лихорадки лекари были бессильны. Души живут и умирают благодаря собственной решимости или от её отсутствия.

Мальчик видел, что на склонах не пасутся стада. Наверное, не встретив сопротивления, с холмов спустились волки или другие жители деревни увели скот с собой. Ведь в убежище тоже будут нужны такие вещи, как вода, еда, молоко и сыр.

Он направился по северной тропе, собаки бежали следом.

Он видел, что они счастливы. Рады, что он ведёт их за собой.

А солнце над головой, что раньше слепило его, перестало донимать глаза. Мальчик пришёл в себя и переступил порог, в четвёртый и последний раз. Он понятия не имел, когда это закончится.

Младшая Фелисин утомлённым взглядом уставилась на щуплого юнца, которого к ней привели Выхолощенные послушники. Очередной уцелевший, который ищет в ней смысл, наставление и что-то, что поможет ему поверить, что его не сломят и унесут за собой ветры болезни.

Он был Разносчиком, об этом свидетельствовали опухоли на руках и ногах. Скорее всего, это он заразил всю свою деревню. Узлы гноились, выпуская инфекцию в воздух, и все остальные умерли. Он прибыл к вратам города утром в компании двенадцати полуодичавших собак. Разносчик, но здесь, в этом месте, это не повод для изгнания. На самом деле, наоборот. Кулат возьмёт мальца под своё крыло, научит его путям паломничества, даст ему новое призвание – нести чуму в этот мир и среди выживших после его прихода собирать приверженцев новой религии. Веры Изломанных, Покрытых Шрамами, Выхолощенных – различного рода секты, членство в которых определялось увечьями, которые чума нанесла каждому выжившему. И самые редкие и ценные из них – Разносчики.

Всё происходило так, как предвидел Кулат. Прибывали уцелевшие. Сначала горстками, потом сотнями. Их тянула, вела сюда рука бога. Они начали откапывать давно похороненный город, селясь в домах среди призраков давно умерших горожан – горожан, которые до сих пор населяли комнаты, коридоры и улицы, молча и неподвижно глядя на перерождение своего города. На их бледных, размытых лицах бушевали эмоции – от негодования до настоящего ужаса. Вот как живые могут испугать мёртвых.