Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 2 [litres]

– Ни ты, ни Тайшренн уже ими не являетесь.

– Есть вещи, – заявил Банашар, – от которых нельзя уйти. Тайшренн знает это, как и я…

– Вообще-то имперский Высший маг ничего такого не знает. – Собеседник Банашара замолчал, сделав вид, будто изучает свои ногти. – Пока не знает. Возможно, и не узнает. Решать мне, Банашар.

– Кто ты?

– Ты ещё не готов узнать ответ.

– Почему ты перехватываешь мои письма Тайшренну?

– Ну, вообще-то я ничего подобного не говорил.

Банашар нахмурился:

– Ты только что сказал, что решение в твоих руках.

– Да, сказал. Мне решать, останусь ли я лишь наблюдателем в этом деле, каковым и был до этого, или – если получу достойный повод – предпочту вмешаться.

– Тогда кто ставит мне палки в колёса?

– Ты должен уразуметь кое-что, Банашар. Тайшренн, в первую и главную очередь – имперский Высший маг. Кем он был в прошлом, не имеет значения…

– Нет, имеет. Особенно после того, что я выяснил…

– Расскажи мне об этом.

– Нет.

– Точнее – убеди меня.

– Я не могу, – пробормотал Банашар, стискивая в кулаках грязное покрывало.

– Это касается Империи?

– Нет.

– Уже кое-что. Как ты говорил, это дело касается бывших последователей Д'рек. И скорее всего, имеет отношение к череде загадочных смертей в культе Червя. Череде смертей? Или лучше сказать – истреблению всего культа? Скажи, кто-то ещё остался, Банашар? Хоть кто-нибудь?

Банашар промолчал.

– Конечно, остались, – добавил незнакомец, – те немногие, что когда-то в прошлом ушли из культа. Те, кто оставил поклонение.

– Ты слишком много знаешь, – проворчал Банашар. Нельзя было оставаться в этой комнате. Нужно было менять укрытия каждую ночь. Старик не думал, что найдётся кто-то, кто вспомнит о нём. В конце концов, все, кто мог узнать его, уже мертвы. И я знаю почему. Нижние боги, лучше бы мне не знать.

– Тайшренна, – промолвил посетитель, – сейчас отрезали ото всех. Тщательно и очень эффективно. Как профессионал, я восхищён. И как профессионал, я очень сильно обеспокоен.

– Ты – Коготь.

– Очень хорошо, Банашар, через пьяный дурман пробиваются ростки разума. Да, меня зовут Жемчуг.

– Как ты меня нашёл?

– Это имеет значение?

– Имеет. Для меня имеет, Жемчуг.

Коготь снова вздохнул и взмахнул рукой:

– Мне было скучно. Я напал на след кого-то, кто, как оказалось, выслеживал тебя: с кем разговариваешь, куда ходишь, – ну, знаешь, обычные полезные расспросы.

– Полезные кому?

– Ну, для подготовки. Я так думаю, чтобы убить тебя тогда, когда заказчик сочтёт нужным.

Банашара внезапно пробила дрожь, на теле выступил холодный, липкий пот.

– Тут не замешана политика, – прошептал старик, – и Империя тут ни при чём. Нет никакой причины…

– Но ты сам вырыл себе могилу, Банашар. Ты помнишь? Тайшренна изолировали. А ты пытаешься пробиться к нему, привлечь внимание имперского Высшего мага…

– Как он допустил такое? – возмутился Барашан. – Тайшренн не дурак…

Гость мягко рассмеялся:

– О нет, Тайшренн не дурак. Вот тебе и ответ.

Банашар уставился в темноту:

– Мне нужно встретиться с ним, Жемчуг.

– Ты пока не убедил меня.

Коготь надолго замолчал, и в этой тишине Банашар закрыл глаза, накрыв веки руками, будто это могло принести какое-то утешение. Но это могли сделать только слова. Слова, сказанные этому человеку. О, как он хотел верить, что этого будет… довольно. Коготь может стать моим союзником. Почему? Потому что у Когтя есть соперники. Новая организация, которая решила возвести непроницаемые стены вокруг имперского Высшего мага. Что это говорит о такой новой группе? Считают ли они Тайшренна врагом или его заблокировали, ибо он и сам желал бездействовать? Они знают, что он знает, и хотят посмотреть, когда же он выступит против них? Но маг пока не противится и вселяет в них уверенность, что и не будет впредь, как бы дела ни пошли дальше. Бездна меня побери, во что же мы вляпались?

Банашар заговорил, не отнимая рук от лица:

– У меня есть просьба, Жемчуг.

– Хорошо.

– Представь себе устройство мира в величайшем масштабе, – продолжил жрец. – Представь, как проходят тысячелетия. Представь, как стареют боги, богини, верования, цивилизации…

– Продолжай. О чём ты хочешь попросить?

Банашар всё ещё колебался. Затем старик медленно опустил руки и всмотрелся в серое призрачное лицо своего собеседника.

– Что есть большим преступлением, Жемчуг – бог, предающий своих последователей, или последователи, предающие бога? Последователи, которые затем творят ужасы во имя этого бога. Что, Жемчуг? Ответь мне, пожалуйста.

Коготь помолчал с дюжину ударов сердца, затем пожал плечами:

– Ты говоришь с безбожником, Банашар.

– Кто мог бы рассудить лучше?

– Боги постоянно предают своих последователей, как я вижу. Каждая молитва, оставленная без ответа, каждая неисполненная мольба о спасении. Все эти вещи и составляют веру, я бы сказал.

– Ненадёжность, молчание и равнодушие? Из этого состоит вера, Жемчуг?

– Как я и предупреждал, я неподходящий собеседник для таких споров.

– Но является ли что-то из перечисленного тобой предательством ?

– Это как посмотреть. Зависит от того, считаем ли мы бога, которому молятся, в свою очередь обязанным помочь молящимся, из-за того, что они ему молятся. Если нет, если у них нет морального соглашения – то ответ таков: нет, это не предательство.

– Чего ради – кого ради – действует бог? – спросил Банашар.

– Если мы продолжим опираться на утверждение, высказанное выше, то божество отвечает лишь перед самим – или самой – собой.

– В конце концов, – голос Банашара сорвался, когда старик подался вперёд, – разве нам судить?

– Как скажешь.

– Так и скажу.

– Но если, – продолжил Жемчуг, – между богом и его почитателями существует моральное соглашение, то каждый отказ молящемуся – это предательство…

– Предполагая, что просьба, обращённая к богу, сама по себе отвечает соответствующей морали.

– Точно. Если муж молится о том, чтобы с его женой произошёл ужасный несчастный случай, чтобы он мог жениться на любовнице, то вряд ли какой-либо уважающий себя бог снизойдёт до помощи и выполнения такой просьбы.

Банашар расслышал иронию в голосе Когтя, но решил не обращать на неё внимания.

– А если жена – изверг и избивает своих детей?

– Тогда по-настоящему справедливому богу не нужно ждать молитвы, чтобы вмешаться.

– То есть сама по себе молитва мужа в любом случае зла, вне зависимости от его мотивов?

– Ну, с моей точки зрения, его мотивы сильно подпорчены наличием любовницы.

– А если бы эта любовница стала прекрасной и любящей мачехой?

Жемчуг заворчал и рубанул ладонью воздух: