Стивен Эриксон - Охотники за костями. Том 1 [litres]

– У меня дурное предчувствие, командир.

– Ну, разумеется. Поэтому я и держу тебя при себе. – Леоман оглянулся. – Поэтому и ещё потому, что Госпожа тебя ведёт. Давай, скачи со мной в наш новый город.

Оба пришпорили коней. Следом потянулись и остальные.

– Наш новый город, – с ухмылкой повторил Корабб. – Мы будем защищать его даже ценой своей жизни.

Леоман бросил на него странный взгляд, но промолчал.

Корабб задумался над этим.

О, командир, меня опять терзает дурное предчувствие. …

– Не трогай, – устало бросила Самар Дэв со своего места у окна.

– Думал, ты спишь, – проговорил Карса Орлонг, возвращая предмет на стол. – Что это?

– Две функции. Верхний сосуд содержит фильтры для воды, очищает её от всего нечистого. Вода, которая собирается в нижнем сосуде, соседствует с двумя полосками меди, которая оживляет её – сложный и загадочный процесс. При этом выделяется прозрачный газ, который увеличивает давление воздуха над водой, что, в свою очередь…

– Но для чего ты его используешь?

Глаза Самар сузились:

– В общем-то, ни для чего.

Тоблакай отошёл от стола, приблизился к рабочим скамьям и полкам. Самар смотрела, как он разглядывает различные механизмы, которые она изобрела, долгосрочные эксперименты, многие из которых не являли видимых изменений в своём состоянии. Великан тронул пальцем, понюхал, собрался даже лизнуть блюдо, наполненное студенистой массой. Самар хотела было остановить его, но передумала. Раны Тоблакая исцелялись с жутковатой быстротой, – и никаких признаков заражения! Глотать загустевшую жидкость, которую он сейчас слизывал с пальца, не рекомендовалось – впрочем, это и не смертельно. Как правило.

Великан скривился:

– На вкус ужасно.

– Я не удивлена.

– Для чего ты это используешь?

– А ты как думаешь?

– Втирать в сёдла. В кожу.

– В сёдла? Ну, опосредованно, я полагаю. Это мазь для гноящихся ранок, которые иногда возникают по окружности ануса…

Великан громко фыркнул, затем сказал:

– Неудивительно, что вкус отвратительный.

И снова принялся рассматривать обстановку. Самар задумчиво взглянула на него. Затем сказала:

– Фалах'д отправил солдат в крепость. Они обнаружили следы бойни – как ты и сказал, никого из малазанцев не осталось в живых. Ещё они нашли демона. Точнее, труп демона. Недавно убитого. Попросили меня его осмотреть, так как я обладаю некоторыми познаниями в анатомии и других подобных дисциплинах.

Тоблакай не ответил, уставившись с неправильной стороны в подзорную трубу.

– Если подойдёшь к окну и посмотришь с другого конца, Карса, увидишь, как то, что вдали, приблизилось.

Воин нахмурился и отложил инструмент.

– Если что-то далеко, я просто сажусь на коня и подъезжаю ближе.

– А если цель на вершине утёса? Или – это вражеский лагерь и ты хочешь рассмотреть заставы?

Тоблакай снова взял подзорную трубу и подошёл к ней. Самар отодвинулась вместе со стулом, чтобы дать ему место у окна.

– На парапете вон той башни, крытой медью, есть гнездо сокола.

Карса поднял подзорную трубу. Поводил из стороны в сторону, пока не приметил гнездо.

– Это не сокол.

– Ты прав. Это бхок'арал, который облюбовал брошенное гнездо. Поднимает туда кучу подгнивших фруктов, а потом всё утро напролёт швыряется ими в прохожих внизу.

– Он, кажется, рычит…

– Это он так смеётся. Всегда-то его что-нибудь веселит.

– Ага… а ведь это был не фрукт. Кирпич.

– Печально. Теперь кого-нибудь пошлют, чтобы его убить. В конце концов, только людям разрешается швыряться кирпичами в других людей.

Карса опустил подзорную трубу и уставился на неё.

– Безумие. Что у вас за законы, раз такое позволяют?

– Какое «такое»? Забивать других камнями или убивать бхок'аралов?

– Ты странная, Самар Дэв. С другой стороны, ты же ведьма и создательница бесполезных вещей…

– А подзорная труба тоже бесполезная?

– Нет, теперь я понимаю её ценность. И всё же она лежала на полке…

Самар откинулась на спинку стула.

– Я изобрела множество вещей, которые могут оказаться весьма ценными для многих людей. И здесь возникает дилемма. Про каждое изобретение я должна подумать: как можно его применить во зло? И чаще всего я нахожу, что потенциальный вред перевешивает ценность изобретения. Я это называю первым законом изобретательства Самар Дэв.

– Ты просто одержима законами.

– Возможно. В любом случае, закон прост, как и должен быть прост всякий истинный закон…

– И для этого у тебя тоже есть закон?

– Скорее, основополагающий принцип, чем закон. В любом случае, этика – первое необходимое размышление для изобретателя вследствие всякого нового изобретения.

– Это ты называешь «просто»?

– Утверждение – просто, размышление – отнюдь.

– А вот это уже похоже на настоящий закон.

Через мгновение она закрыла рот, поднялась и подошла к письменному столу, уселась, взяла стиль и восковую табличку.

– Я не слишком-то верю в философию, – проговорила Самар Дэв, записывая слова. – Но всё равно не уйду от темы… когда она мне влетает прямо в лицо. И писательница я не слишком умелая. С предметами я управляюсь лучше, чем со словами. Впрочем, ты, похоже, обладаешь неожиданным талантом к… хм… убедительной краткости.

– Ты слишком много болтаешь.

– Несомненно.

Самар закончилась записывать свои собственные, неожиданно глубокие слова – ставшие глубокими только потому, что Карса Орлонг увидел им куда более широкое применение, чем то, которое она сама подразумевала изначально. Самар помолчала. Очень хотелось сбросить его гениальность со счетов как слепой случай, удачу или даже раздутую ложную мудрость благородного дикаря. Но что-то ей подсказывало, что Карсу Орлонга уже недооценивали в прошлом, и Самар Дэв поклялась себе не прыгать в ту же ловчую яму. Отложив стиль, она поднялась.