AlmaZa - Другая жизнь [СИ]

— Если бы я знала, какой она была, я бы такой не становилась. Но вы мне ничего о ней не рассказываете!

— Когда-нибудь, возможно, я всё тебе о ней поведаю, но не сейчас. Сначала ты должна устояться, как личность. Стать добродетельной, со стержнем внутри, тогда и посмотрим…

Беллона перестала слушать поучения матери, которая, порой, противоречила сама себе. Как-то она утверждала, что нужно слепо повиноваться старшим, а после этого повествовала о том, что вопреки отговоркам своего отца убедила его выдать её замуж за принца Феира. Она утверждала, что любовь с первого взгляда — это не стоящая внимания привязанность, которую нужно стараться забыть, однако рассказала, как ей хватило одного мгновения перед портретом далёкого юноши, чтобы оцепенеть от его красоты, полюбить его и через много лет стать его супругой. Супругу прервал Робин, немного смягчившийся и ослабивший напор на дочь. Он понял, что виной слухам была не она, а Виталий Дьюс и само это «высшее» общество, которое мнило себя правильным, образцом для подражания, а на деле просто завидовало и пыталось сбросить со своей высоты конкуренцию, возникавшую порой.

— Белл, извини за грубость. Мы не собираемся силой заставить тебя выйти замуж, если того не потребуют крайние обстоятельства. В любом случае, не в нашей власти приказать тебе полюбить кого-либо. Я и твоя мать не будем торопиться ещё некоторое время, но в отношении Ричарда я даю тебе эту ночь — обдумай всё тщательно и завтра за утренней трапезой дашь нам свой ответ. Когда будешь размышлять, прими к сведению одну важную деталь — ты очень понравилась наследнику Медео и пришлась по душе его родителям. Насколько я разбираюсь в людях, Ричард стал бы заботливым мужем, не требующим чего-то сверхъестественного. Он внимателен и терпелив. И, по-моему, он начинает любить тебя…

Беллона встала, сделала реверанс в знак уважения и солидарности, и удалилась. Пока она шла по коридорам и помещениям, заполненным придворными, дворянами с голубой кровью и правителями, с поистине великой родословной, по девушке нельзя было сказать, что она хоть чуточку волнуется или испытывает какие-то потрясения. Принцесса спокойно шагала, мило улыбаясь и здороваясь. Дошла до распахнутых дверей в главный торжественный зал и застыла перед входом, оставшись в тени крайней колонны, первой из бесконечно длинного ряда. Там, в центре, при свете тысяч свечей и дополнительно вставленных в железные подставки факелов, продолжали танцевать, кружиться, выполнять сложные па люди, разные, но кем бы они не были, они, всё же, были людьми, ни чем, по сути и строению, не отличавшимися друг от друга. Так зачем же они оговаривали, вредили, плели интриги, портили жизнь? Вторая Минерва! Да, принцесса интересовалась судьбой и жизнью женщины, как-никак, она была её родной тётей, но если она и собиралась кому-то подражать, то уж точно не ей, для этого у неё вчера был выбран другой объект. Куда более значительный и важный для неё.

Среди пар Беллона выхватила взглядом Виталия Дьюса. К её удивлению, слабому, но всё же немного встряхнувшему девушку, он плясал рука об руку с Матильдой фон Даберлёф. Они оба лучезарно смотрели друг другу в глаза. Он при этом ослеплял своим чарующим оскалом хищника, а она завораживала застывшей соблазнительной ухмылкой. Так вот какова цена дружбы императора? Не прошло и получаса после его заверений в лучших к ней чувствах, как он точно так же любезничает с её фрейлиной, которую она не любила настолько, что не скрывала этого. Беллона уже не в состоянии была продолжительное время оставаться в уравновешенном состоянии и склонила голову, прислонившись лбом к холодному мрамору. Он слегка освежил её и придал сил для того, чтобы достойно и с высоко поднятой головой покинуть бал. В эту минуту к ней подоспела Энжел с одной из своих телохранительниц.

— Я заметила тебя издалека. Мне показалось, что ты неважно себя чувствуешь? Уж не заболела ли ты, простудившись на местных сквозняках?

— Нет, Энжи, спасибо за беспокойство, но я здорова. Просто мне наскучило всё это, и я решила удалиться.

— Ты почти впервые в жизни на подобных праздниках, а тебе уже скучно? Вот ненормальная! А как же повеселиться до самого рассвета? Как же почувствовать настоящий вкус праздника и удовольствия?

— Всего этого я ещё успею вдоволь получить. А пока, тут, я испытываю дискомфорт, как будто не в своей тарелке. Как будто, против меня что-то задумано. Помнишь, как тогда, на Феире? Я рассказывала тебе о покушениях.

— Помню, конечно, помню! Бедняжка, тебя просто преследуют призраки прошлого. В таких случаях нужно кардинально менять атмосферу, окружение и всё-всё прочее. Может, немедленно займёмся этим?

— Ах, прости, но не сейчас. Я хочу побыть одна. Мне есть о чем подумать. Я стою перед дилеммой, которую вряд ли сможет решить кто-либо, кроме меня самой.

— Всегда замечала, что ты слишком глубокомысленна и часто занимаешься отвратительной вещью — самопознанием. Если бы ты относилась ко всему и всем проще, тебе и самой бы стало легче. Но, спорить не стану, могу лишь предложить проводить тебя до покоев.

— Спасибо, не стоит.

Девушка повела плечами и с сопровождающей её амазонкой затерялась в толпе. Беллона, не думая о том, куда она идёт, подчинялась своим ногам. Однажды она им уже слепо доверилась и повстречала Дерека. Так разве могли они её подвести? К тому же, для мозга работы и без того хватало. Обручиться с Ричардом. Вот так задача! Не замечая того, что шум и звуки музыки оставались где-то позади, всё дальше и дальше, девушка вышла к фонтану. Подсвечиваемый масляными лампами, конь выглядел устрашающе. Ему как никогда соответствовало слово «мощь» из девиза правителей Вермаша. Но в чём же был его «ум»? Беллона открепила одну из ламп, удостоверившись, что её света хватит ещё надолго, и покинула атриум. Выйдя во внешний двор, принцесса, в богатом и переливающемся драгоценными каменьями, ярком голубо-жёлтом платье, приковала к себе взоры стражи и охранников, отвечавших за безопасность замка. Они ничего ей не сказали, а один из них лишь рассыпался в поклонах и приседаниях, когда она попросила отворить калитку, выводящую за пределы королевского дома. Он беспрекословно выполнил просьбу и попросил, когда она вернётся, стукнуть по дверце трижды, тогда он снова её отворит и впустит племянницу Виктории Атики. Беллона поблагодарила его и отправилась туда, где днём обрела уверенность и хладнокровие — к беседке над обрывом. Одно дело было совершать такое путешествие ночью, но совсем другое — ночью на Вермаше! Ведь небо его было темнее самой чёрной расщелины ада; ни лун, ни крупных звёзд, только лампа в руке девушки. Но у принцессы была одна замечательная и часто помогающая ей особенность — она имела удивительную зрительную и осязательную память, поэтому с поддержкой хилого огонька Беллона с лёгкостью сориентировалась по единожды пройденной тропке, и, вскоре, достигла вершины, ни разу не споткнувшись и ни разу не оступившись.