Светлана Галямина - Начало пути (СИ)

И ведь надо было позволить Тедди в волюшку порезвится. Ну, это как раз ничего, раны бы со временем зажили, а вот то плохо, что сломать его не удалось, ерепенится начал, сопротивляться и там, в пыточной, и у него дома, а если бы у него получилось добиться от щенка признания, как бы он мог вознестись. Ведь гильдия придает этим сведениям первостатейное значение. За этим стоит что-то очень важное. А уж то, что этот мальчишка принцем наследным оказался и вовсе неслыханное дело! Ему, Болдуину, правда, не известно всего, кто он такой — всего лишь тюремный дознаватель заштатного города, уж себе-то можно не врать о своей значимости. Хотя для местных колдунов он шишка, но их всего-то восемь, кроме него. А вот получил бы он важнейшую информацию и мог бы, возможно, в первый круг гильдии войти. Ну, может во второй, что тоже неплохо. В столицу бы переехал. И ведь какая удача была, что они именно сюда, в его город приехали и в его руки попали. Подумать только, мальчишка был в его руках во всех смыслах! Правда ему пригрозить пришлось, что дружкам его и девке плохо придётся, но это его и сломало сразу. Понял щенок, что он шутить не будет, что это не пустые угрозы, как он сказал, так и сделает! Жаль только, что сломался гадёныш не до конца.

И вот теперь он, Болдуин, всё потерял и самой его жизни угрожает опасность! Хотя мальчишка слово дал, что он жив останется, но вот сдержит ли своё обещание или нет, ещё неизвестно. Он сам после пыток ни за что бы ни сдержал. А ведь ещё его дружки есть. Мальчишка наверняка захочет их выпустить. Тоже ещё, задача, что они — скажут? И до чего обидно! Как вода сквозь пальцы, утекли, или скоро утекут. Да и ладно, пускай убираются куда подальше, лишь бы он сам живым остался. Только ведь его теперь серьёзно наказать могут за то, что их упустил, ничего от них не добившись. Эх, поторопился он, не надо было местному приору ничего сообщать раньше времени, пока результат не получен. Похвастаться захотелось. А теперь уже поздно жалеть, ничего не изменишь, теперь остаётся только наказания ожидать, если он вообще живым из этого всего выйдет. И ни в коем случае нельзя никому говорить, что в его руках побывал сам наследник леорнийского престола, а он упустил его! Тогда накажут так, что сам о смерти молить будешь!

Так думал колдун Болдуин, пока они с Эдвином шли к его кабинету. Шли они в обнимку, как недавние любовники, хотя юношу и с души от этого воротило, слишком уж свежи были воспоминания! Но это была отличная маскировка. Они тем самым подтверждали предположения стражников о том, что между колдуном и идущим рядом с ним заключённым возникли особые, более близкие отношения, чем с другими. И если у кого ещё остались какие-то подозрения, то они теперь должны были полностью исчезнуть. И никто не удивится тому, что колдун захочет снять со своего дорогого любовника кандалы и вообще освободить его с друзьями из-под стражи. Эдвин с Болдуином прошли в здание и вошли в кабинет дознавателя. И принц тихо сказал:

— А теперь велите надзирателям привести сюда моих товарищей и, заодно, отдать вам ключ от моих оков, а потом выйти вон, но перед этим скажете им, что вы нас отпускаете.

— И ты сразу же начнёшь чаровать, когда тебя раскуют, — возмущённо воскликнул Болдуин.

— Начну я чаровать или нет, вам не известно. Но вот нож вы точно в печень, а может и в сердце, получите, если не будете делать то, что я говорю, — предупредил его Эдвин. — Вы так уверовали в свою безнаказанность, так привыкли к тому, что маги и колдуны могут действовать только с помощью чародейства и колдовства, что даже не подумали, что существуют и другие способы нападения и защиты. Вы надели на меня кандалы, а простого удара не ожидали. Вот на этом я вас и поймал. А теперь прошу выполнить моё указание.

Колдун послушался, отдал надзирателям нужные приказы, выслушанные теми с недоумением. Это были не те стражники, которым стало известно об особых отношениях между его милостью и заключённым и они знали, что выйти из тюрьмы на свободу можно только по приговору судьи. А такого ещё никогда не было. Но колдун по подсказке принца объявил, что, мол, произошла ошибка, что господин Эдвин и его спутники ни в чём не виноваты, и что они могут уходить отсюда куда им вздумается. Надзиратели, разумеется, выполнили приказ и привели остальных узников, а потом покинули кабинет. Товарищи Эдвина, когда увидели его живым, возрадовались, заговорили все разом и забросали его вопросами и восклицаниями: «Эд, ты живой!». «Что с тобой было?». «С тобой всё в порядке», и всё в таком роде. Принц улыбнулся друзьям и сказал:

— Я обо всём расскажу вам потом, — хотя об изнасиловании он не собирался говорить ни слова. Об этом рассказывать было бы слишком стыдно. Так у юноши появилась от друзей постыдная и мерзкая тайна, что само по себе было крайне неприятно и ему предстояло с этим жить.

Эдвин, оглядев своих друзей, заметил, что Лоран выглядел, в отличие от остальных плоховато. Гораздо позже принц узнал о том, что графа тоже пытали как раз в те дни, когда его самого на время оставили в покое. Видимо колдун обнаружил ментальную защиту, поставленную Эдвином Лорану, и заинтересовался этим, справедливо посчитав, что просто так блок на память не поставят и значит, этому заключенному есть что скрывать. Но вначале Болдуин с досадой увидел, что этот арестант, имея такой блок, скорее всего ничего уже не помнит. Но позже колдун, не добившись ничего от Эдвина, понадеялся на то, что он все-таки ошибся насчет блокады одного из узников и у того тоже сохранилась память о том, зачем леорнийцы приехали в империю, а значит сведения из него можно постараться выбить. Поэтому гильдеец решил начать допрашивать и его, с помощью особых методов, разумеется.

Но сейчас не время было заниматься расспросами. Эдвин, показав друзьям кинжал зажатый в руке, на что те понятливо улыбнулись, громко, чтобы услышали стражники, если они ещё стоят возле двери в кабинет Болдуина, сказал:

— Господин дознаватель любезно согласился отпустить нас, поняв, что произошла ошибка с нашим арестом.

Юноша передал нож самому могучему в их кампании — Алену и попросил у колдуна ключ от ручных и ножных браслетов и, наконец, с помощью Керта расковался, с наслаждением сбрасывая тяжёлые кандалы. Потирая натёртые до крови запястья, он спросил у колдуна, где они могут взять верёвку.

— Зачем вам верёвка? — с беспокойством, видимо догадываясь о чем-то, поинтересовался Болдуин.

— Затем, что убивать я вас не стану, хотя, если честно, хочется, но я не убиваю безоружных. К тому же я дал вам слово оставить вас в живых. Но нам надо вас связать. Но если верёвки нет, то я могу надеть на вас кандалы и приковать, так будет только справедливо — оглядывая кабинет в поисках того, к чему бы можно было прицепить оковы, пояснил юноша и добавил, — прикажите стражникам, ни в коем случае, вас не беспокоить, иначе они об этом серьёзно пожалеют.