Светлана Галямина - Начало пути (СИ)

Всё это было исполнено, и напоследок, засунув кляп, сделанный из собственных носков колдуна в его рот, друзья, наконец-то, покинули надоевший им кабинет и ненавистную тюрьму. Но перед этим товарищи Эдвина попросили колдуна отдать ещё один приказ о том, чтобы надзиратели привели из их камеры оставшихся там двух узников. Что те и сделали, уже ничему не удивляясь. А вот Эдвин удивился, но не стал задавать лишние сейчас вопросы, полагая, что ребята знают, что делают. Всё равно он обо всём узнает позже.

Вил и Лера поверить поначалу не могли, что им не придётся больше томиться в тюрьме, ожидая приговора, который в любом случае не сулил им ничего хорошего. Но потом все-таки поверили и возликовали, хотя сейчас после такого долгого пребывания почти в полной темноте, у них немилосердно заболели и начали слезиться глаза, как только они попали на свет. Да и радоваться особо было некогда, да и преждевременно. Ещё ничего не было ясно — удастся ли им побег или нет. Ведь, в конце концов, колдун сможет освободиться, и тогда за ними начнётся погоня. Надо было торопиться, но прежде им надо было забрать у кузнеца своё оружие и лошадей, а из гостиницы припасы и оставленные там вещи, которые, как они надеялись, хозяин не выкинул вон, хотя они оплатили всего два дня пребывания в его заведении, а прошло значительно больше времени.

Они поспешили отправиться в кузню. На город уже опустилась ночь. Улицы освещали тусклые масляные фонари, и сориентироваться в темноте было довольно трудно, но совместными усилиями им удалось это сделать, тем более что среди них были местные жители, хорошо знающие город. Так что много времени это не заняло. После этого они пошли в ремесленный квартал, на улицу кузнецов. В этот час можно было ожидать, что на них попытаются напасть какие-нибудь тёмные личности, которые были не в ладах с законом. Но этого не произошло. Если их кто и видел, то, наверное, решил, что связываться с такой большой кампанией себе дороже. Хотя оружия у них на виду и не было.

Так что поначалу они вообще никого не встретили. Эдвин, несмотря на то, что ему трудно было поспевать за своими здоровыми товарищами, всё же старался не отставать и даже не подавать вида, как ему тяжело, хотя боль от многочисленных ран отдавалась во всём теле, особенно в изломанных, босых ступнях. Лоран, которому тоже было тяжело идти вровень со всеми, всё же был не так сильно изувечен, как принц, поэтому он почти не отставал от своих соратников. А вот принцу пришлось куда хуже. Но он не хотел отвлекать внимание друзей от гораздо более важного, по мнению Эдвина, дела и терять на это время. Тем более что сейчас друзья кроме, как посочувствовать Эдвину, всё равно ничем помочь не могли.

Конечно, можно было пойти сразу в гостиницу, чтоб не проделывать лишний путь, но тогда бы пришлось всё объяснять. Да к тому же, это было небезопасно. Хождение в одиночестве по ночным улицам незнакомого города без оружия могло спровоцировать грабителей на нападение. Значит, кому то из ребят надо было бы идти с Эдвином, но разделяться в их положении было ещё опаснее со всех точек зрения. Да и бессмысленно. В этом мог быть смысл, если бы они могли одновременно сделать два разных дела — одни бы, допустим, пошли за оружием и лошадьми, а другие за припасами, но их для этого было слишком мало. Даже если бы меньшая часть отправилась к кузнецу и смогла вынести всё оружие и вывести коней, то остальные всё равно бы не смогли забрать без лошадей все припасы, приготовленные на несколько дней пути для такого количества людей и животных. Поэтому Эдвин, чтобы не вызвать обсуждения этой проблемы и не нужные споры, и не терять на это время, предпочёл промолчать и также молча терпеть. Чему он за этот тяжелейший для него поход уже давно успел научиться.

Но всё же, мало-помалу, как он не торопился, юноша начал отставать. В первое время это было не очень заметно, просто он плёлся позади, стараясь не выпускать никого из вида. Но постепенно ему все всё труднее и труднее становилось это делать. Тело налилось томительной тяжестью, хотелось всё бросить, забыть обо всём, лечь куда-нибудь, а хоть бы прямо на мостовую — сейчас было всё равно — и заснуть. Но этого он не мог себе позволить и ковылял за всеми из последних сил, только подчиняясь свойственным ему упорству и силе воли. Звать к себе и задерживать всех ему не хотелось. Эдвин решил, что пока все остальные будут разбираться с кузнецом, он как раз дотащится до места. Но этому плану не суждено было сбыться.

Случилось именно то, что и должно было случиться в такое время суток. Эдвин всё-таки отстал от остальных достаточно на много, чтобы его можно было посчитать одиноким путником. И из ближайшей подворотни вышли трое любителей лёгкой наживы. У них были ножи, а Эдвин был безоружен и едва на ногах держался от усталости и боли. Но звать друзей было уже бесполезно, они успели уйти настолько далеко, что просто его не услышали бы. Да и не хотелось кричать посреди ночной тишины, привлекая внимание городской стражи. Ещё не хватало снова попасть в их руки. Тогда все окажется напрасным. А ведь в таких случаях стражники особо не разбираются кто прав, кто виноват, кто на кого напал. Забирают всех подряд до выяснения.

Эдвин предпочёл бы сейчас отдать грабителям все имеющиеся у него деньги, если бы они были лично его. Но он забрал у колдуна, назад всю отобранную у них при аресте наличность, не забыв прихватить и ценнейший амулет, без которого весь их поход окажется не нужным. Но если говорить о средствах, то они нужны были им для дальнейшего похода и на обратный путь, поэтому отдать их бандитам он не имел права. Правда, большую часть их денег Эдвин передал Нэту, но и оставшаяся при нем не была лишней. Юноше не оставалось ничего иного, как сражаться, хотя он даже отдалённо не представлял себе, как будет это делать. Но он собрал все свои силы, которых практически не осталось, и приготовился к столкновению.

А разбойники особо не торопились, они понимали своё преимущество и спокойно подходили к Эдвину, поигрывая ножами. Эдвин с тоской подумал о том, что если бы у него в руке сейчас был меч, или хотя бы тот кинжальчик, который он отдал Алену, такими спокойными они бы не были. И, кроме того, он был уверен в том, что с мечом в руке он почувствовал бы себя сильнее. Так было всегда, он по натуре своей был воином, бойцом, не желающим сдаваться, борющимся до конца, даже в безвыходной ситуации. Хотя и достойно проигрывать он тоже умел. Но не сейчас, не в этом походе! Грабители с характерной для них наблюдательностью сразу поняли, что перед ними стоит не колдун. Хотя он был одет в колдовскую мантию, но она висела на нём так, как будто явно была с чужого плеча. Да и гильдейского медальона, без которого ни один колдун никуда не ходил, на нём не было. Так что бандиты подходили к Эдвину без всякой опаски.