Светлана Галямина - Начало пути (СИ)

После этого стало происходить следующее: Диана и Эвен начали медленно, но явственно, прямо на газах у зрителей, меняться. Особенно эти изменения были заметны у мужчины, который был все так же обнажен. У него сначала, постепенно, исчезла одутловатость, затем пропали багровые пузыри, а серовато-зеленоватая кожа зомби превратилась в нормальную кожу здорового человека.

Еще раньше живой стала его сестра, которая с трепетом и волнением следила за тем, как оживает ее брат. Теперь она отличалась от других людей не более, чем все люди отличаются друг от друга. У нее появился осмысленный взгляд, утративший былую неподвижность. Вместо каких-то тусклых, неопределенного цвета буркал, на ее ещё более похорошевшем, покрытым очень шедшим ей, румянцем, лице, зажглись большие глаза, редкого серо-зелёного цвета. И видно было, что к ней вернулись все ее чувства и ощущения и так полно, что теперь она, как будто не в силах была пока совладать с ними, и они попеременно отражались на ее юном личике — изумление, волнение, трепет, радость, снова изумление, и наконец, счастье.

Сейчас о том, что с ней случилось по воле жестокосердного и вероломного Миэла, напоминала только седина красивых, длинных и густых волос. Тоже самое, с некоторым отставанием происходило и с Эвеном. Когда все закончилось, он с удивлением посмотрел на зрителей, потом взглянул на счастливую Диану, которая в радостном нетерпении уже хотела броситься на шею ожившему и вновь обретенному ею брату, и вдруг заметил, что он стоит совершенно голый. Эвен стремительно покраснел и прикрылся, а потом попытался что-то сказать. Сначала у него ничего не вышло, но он откашлялся и хрипло поинтересовался, засыпав сестру вопросами:

— Что произошло, Дина? Почему я в таком виде? Кто все эти люди? И где наши охранники? А куда пропал Миэл? Я его здесь не вижу. С ним что-то случилось? Он спросил все это таким тоном, будто был совсем не удивлен, увидев перед собой живую Диану. Впрочем, ничего странного в этом как раз не было, мертвой-то он ее никогда не видел, если не считать того периода, когда он сам был умертвием, но об этом у Эвена вряд ли сохранились даже обрывки воспоминаний.

— А ты что ничего не помнишь? Ни про Миэла, ни про охранников, ни про себя? — Спросила в свою очередь, Диана, зябко поеживаясь. На ней ничего кроме штанов и рубахи не было, а день сегодня был холодным. Раньше, когда она была зомби это было неважно, она могла бы ходить и совсем раздетая, не чувствуя ни жары, ни холода, но не теперь. И она с сочувствием смотрела на своего брата, думая о том, как же ему сейчас неуютно. Она, уже задавая вопросы, знала на них ответы. Знала, что он не помнит. Просто ей надо было убедиться в этом. Сама же она помнила все. Помнила, даже когда была зомби. Эти воспоминания отпечатались в ее душе и памяти, и ей, наоборот, хотелось бы обо всем забыть, но, увы, это было невозможно. И она помнила, какой она была после смерти. Эти воспоминания были не полными. Какие-то обрывки, но вот то, что с ней происходило после встречи с окружающими ее и брата людьми, она помнила хорошо. А Эвен ответил на ее вопросы так:

— Нет ничего, а что я должен помнить?

Девушка не успела ответить, потому что Ник, который был примерно такого же роста и сложения, что и Эвен и имел чуть больший размер ноги, и Делия, принесли страдальцам, жертвам холода свою запасную одежду и обувь. Брат с сестрой благодарно кивнули влюбленной паре и начали одеваться и обуваться. Впрочем, для Дианы ребята захватили ее собственную теплую одежду из лагеря разбойников. Девушки, чтоб не смущать Эвена отвернулись, и только после того, как брат с сестрой полностью оделись, и выслушали поздравления, Диана сказала:

— Я не буду пока ничего говорить тебе, боюсь, ты мне все равно не поверишь, хотя ты знаешь, я никогда не лгала тебе. И все же, я подожду пока твои воспоминания сами вернуться к тебе. Надеюсь, это случится скоро, а пока знай — эти люди спасли нас от страшной участи, которая была хуже смерти!

— Хуже смерти? О чем ты Дина? — Обескуражено спросил Эвен. Но Диана только покачала головой и произнесла:

— Пока ни о чем не стану тебе рассказывать, постарайся сначала вспомнить все сам. Но я хочу, чтоб ты знал, что мы очень обязаны этим людям и в особенности одному из них, кстати, как он?

Тут все спохватились, что увлекшись этим необычайным и волшебным процессом превращения нежити в живых людей, они совсем забыли про его творца. И даже Вил с Лораном, которые все еще держали Эдвина, не обращали внимания на то, что с ним происходило, настолько тихо тот себя вел. Принц обвис в их руках, но он был таким стройным и легким, что они вдвоем почти не чувствовали его веса. Ребята посадили Эдвина на землю, но он повалился на нее и обступившие юношу друзья в первые мгновения с ужасом подумали, что он умер, настолько принц был мертвенно-бледным, до голубизны. Как будто он отдал свою жизнь и вместе с ней все краски, присущие живым, Эвену и Диане, которые были очень смущены. Особенно сильную неловкость испытывала Диана, знающая из-за чего это случилось.

Губы у Эдвина были искусаны в кровь, что говорило о том, что ему было очень больно, но он старался сдерживать крик, и ему это удалось. А в его очень черных волосах белела седая прядка. Лоран быстро приложил пальцы к его шее и, нащупав жилу, почувствовал неровный, слабый пульс. В принце едва билась жизнь. Он был без сознания и, в который раз за этот поход, находился между жизнью и смертью. Эдвин был очень плох и никто, в том числе и Делия, не знал, как ему помочь. И все же, все с облегчением вздохнули, ведь главным было то, что самого страшного, по крайней мере, сейчас, не произошло — он был жив, и им не оставалось ничего иного, кроме как надеяться, что юный организм Эдвина и свойственное ему от природы здоровье переборют слабость.

— Простите! Это из-за нас случилось! — воскликнула Диана.

— Нет. Это было решение Эдвина, — не согласился с ней Лоран.

Принца уложили к костру и потеплее укрыли. В сознание он пришел только через несколько часов и, хотя он был еще очень слаб, потребовал, чтобы они немедленно отправились дальше. Диана вместе с братом подошла к Эдвину и горячо от души поблагодарила его за то, что он вернул их с Эвеном к жизни едва ли не ценой своей собственной, и добавила, что теперь они с братом у него в неоплатном долгу. На что юноша ответил:

— Я тоже очень рад, что все получилось. А насчет долга не беспокойтесь. Такие долги и называются неоплатными, что их невозможно выплатить. Так что забудьте о нем. Тем более, что я это сделал не ради благодарности или долга, а просто так. И, кстати, мы со стоянки бандитов захватили некоторые ваши вещи и все деньги. Хочу передать их вам.