Светлана Галямина - Начало пути (СИ)

С этими словами девушка достала свою самую тонкую иголку и такие же нитки, прокалила иглу на огне, остудила и снова промыв запястье Эдвина, приступила к кропотливому делу. Поэтому все они еще на некоторое время задержались в лагере, и в какой-то момент услышали крик: «Ради бога помогите мне!» Крик был женский и недалекий. А потом они увидели девушку, которая выходила из-за холма, ведя в поводу лошадь. Она, еще не подойдя к группе людей, попросила, повышая голос, чтобы ее услышали:

— Пожалуйста, помогите мне выйти из этой Долины. Я одна не смогу это сделать! Я поднялась на холм, чтобы оглядеть окрестности, боясь, что я здесь совсем одна, и, о, счастье, увидела вас! Мне больше не к кому обратиться за помощью, никого вокруг, кроме вас, нет.

— Вы так смело подошли к нам. А вы не опасаетесь того, что мы может быть разбойники, и можем причинить вам вред? — С любопытством спросил девушку Лоран, рассматривая новый персонаж, с которым свела их команду прихотливая судьба.

К ним подходила молодая женщина лет двадцати трех — двадцати пяти. У нее было необычное лицо. Сильно выдающиеся вперед скулы, выпуклый, но высокий лоб, крепкий, широкий и вместе с тем изящный подбородок, хотя, казалось бы, эти черты не должны соединяться, густые темные, сейчас немного растрепанные волнистые волосы. И глаза — огромные, как говорят в таких случаях — на пол лица, слегка раскосые, приподнятые к вискам, блестящие, необычного золотистого цвета. Она была высока, но не слишком, стройна с тонкой талией, но не как у юной девушки-точеной, а скорее как у рожавшей уже женщины, которая следит за собой. Грудь у нее была большая, а бедра почти по-мужски узкие. При некоторой непривычности ее облика, все в ней было соразмерно, и она была красива немного странной красотой, к которой нужно было присмотреться. Женщина была одета в сильно обтрепавшееся по камням платье и плащ.

— Нет, конечно, ведь среди вас есть женщины, — ответила незнакомка.

— Среди бандитов тоже могут быть женщины, чьи-нибудь жены или любовницы, например или просто кухарки. Но вам повезло — мы и в самом деле люди честные.

— Значит, вы сможете мне помочь?

— Покинуть Долину? Безусловно. Правда, мы собираемся идти через перевал. Но что с вами случилось? Если это не секрет. Кстати, позвольте представиться. Я граф Лоран Дюран. А вас, простите, как зовут?

— Ах, извините, я не назвала себя. Я маркиза Аманда Даронская. И я отстала от своей группы.

Лорану показалось, что она при этих словах отвела глаза. Но может быть, это было не так. Лоран представил новой попутчице своих спутников, не упоминая о том, что Эдвин является принцем. К этому времени Делия закончила зашивать его раны и все готовы были к подъему в горы, чьи вершины прятались за облаками. Подъехав к их подножию, вся кампания рассредоточилась, не теряя, впрочем, друг друга из виду, стараясь найти тропу, ведущую на перевал. Точное ее местонахождение Эдвину было неизвестно, хотя очень приблизительные ориентиры исследователь оставил. Но они могли довольно сильно уклониться от цели. Так оно и случилось.

Только через три дня, наконец, уже ближе к вечеру, они смогли отыскать ее, и подъем был назначен на следующий рассвет. Хорошо, что ребята пополнили свои запасы у бандитов, иначе у них возникли бы серьезные проблемы. Но сейчас уже и те подходили к концу. За эти дни друзья успели получше познакомиться с Амандой, и узнали ее подлинную историю:

— Я была незаконнорожденной дочерью барона Ортеза. Моя мать, тоже была знатного рода, но она оставила меня почти сразу после рождения моему отцу. Он был женат и у него к этому времени был маленький сын — мой брат. Его жена, а моя мачеха не слишком любила меня, ведь я была свидетельством измены ее супруга. Но мой отец меня признал и очень любил и, ни чем не отличал от Терена, своего законного сына. Думаю, он и мою мать тоже любил, раз так относился ко мне. А вот с братом у меня отношения не сложились. Его с самого моего рождения, как только я попала в дом моего отца, настраивала против меня моя мачеха. Мой отец был очень богат, но не здоров и незадолго до смерти, опасаясь за меня, решил выдать меня замуж, чтобы упрочить мое положение.

Бедный мой отец, он хотел сделать для меня как лучше. Он, конечно, знал об отношении ко мне своей жены и сына и боялся, что после его смерти, меня выгонят из дома, в чем есть, и оставят без куска хлеба. Так что, мое замужество было единственным для меня выходом. Но существовала одна неприятность — я была бастардом. Отец хоть и признал меня, но от этого его законной дочерью я не становилась. Поэтому он нашел для меня человека, готового за хорошее приданое закрыть глаза на мое происхождение. Это был маркиз Даронский. Мое приданое было великолепно. Отец не поскупился и выделил мне не только очень большую сумму денег, но и землю с небольшим замком, скорее особняком. Моя мачеха и ее сынок рвали и метали по этому поводу, обвиняя отца в том, что он лишил законного наследства своего единственного сына — законнорожденного, мачеха это подчеркивала, наследника. Хотя ему оставалось гораздо больше, но он хотел все. Мой муж, зато был счастлив, получив такой куш. Он был из знатного и старинного, но давно обедневшего рода и еле-еле сводил концы с концами. Не так, разумеется, как это вынуждены делать по-настоящему бедные люди, но как отпрыск знатного семейства, который пытается пустить пыль в глаза, чтобы никто не заподозрил то, что у него ничего нет.

Но на самом деле все об этом прекрасно знали, поэтому он не мог жениться почти до сорока лет, несмотря на свою родовитость. Отец тоже об этом знал, и когда мне исполнилось шестнадцать лет, предложил маркизу жениться на мне. И тот, недолго думая, согласился. Мое приданое он полюбил сразу, еще до того, как мы с ним поженились, а после этого оно отошло в его собственность. А вот меня он никогда не любил, я всегда была для него обузой, не нужным придатком. Он был суров со мной и не смягчился даже после рождения нашего с ним сына, которое произошло только через три года после нашей свадьбы, четыре года назад. Впрочем, он всегда равнодушно относился к своим детям, притом, что не только не скрывал, но, напротив, бравировал тем, что наплодил множество бастардов, вернее ублюдков, ведь он даже и не думал их признавать.

Он постоянно мне изменял, у него было огромное количество любовниц и ему было все равно с кем ложиться в постель — со знатной дамой, с горожанкой ли, с крепостной крестьянкой — не важно. Я его тоже никогда не любила, но не изменяла. Может я и делала бы это, но было не с кем. Никто в моем окружении мне не нравился, и в особенности младший брат моего мужа, еще более мерзкий человек, чем он. Деверь то и дело склонял меня к измене. А мой муж Генри был, как ни странно, очень ревнив и, может быть, даже не признал бы и нашего сына, если бы малыш не был так похож на своего отца, который надо признать, отличался красотой. Он был копией своей матери — первой жены своего отца, удивительной красавицы.