Светлана Галямина - Начало пути (СИ)

А его сводный брат Патрин был похож на их общего отца, куда, как менее красивого. И мой деверь всегда завидовал Генри — и его успеху у женщин, которых он завоевывал без всякого труда — они сами липли к нему, и его титулу и, главное, тому, что благодаря моему приданому он стал богат. Я думаю и любовницей своей он хотел меня сделать только в пику своему старшему брату, но у него ничего не вышло, и он затаил на меня обиду за пренебрежение. Но, как бы ни относились братья друг к другу, это не мешало им кутить вместе — и пропивать, и проигрывать и по другому проматывать полученные деньги. Впрочем, их было так много, что и сейчас еще осталось изрядно! В этом-то и беда! Но все по порядку. Генри после женитьбы на мне и получения богатства стал ещ более популярен у женщин всех сортов, и у дам в том числе.

Это его и сгубило. Он стал жертвой своих похождений. Генри соблазнил очередную красотку, и ее муж — граф вызвал его на дуэль до смерти, которую мой супруг проиграл. Это случилось немногим более четырех месяцев назад, и мой маленький сын, тоже Генри, стал следующим маркизом Даронским. Он унаследовал все, что принадлежало его отцу — его родовой замок с землей, много раз заложенной, которую Генри-старший, несмотря на свои кутежи, сумел почти полностью выкупить, а так же все, что осталось от моего приданого. А я стала вдовой и опекуншей своего сына. Но если вы думаете, что мне стало легче жить, то глубоко ошибаетесь. Может по-началу так оно и было, но очень недолго. Мой муж умер, но остался его брат. И он начал наседать на меня, чтоб я вышла за него замуж. А я только освободилась от несчастливого супружества, только вздохнула полной грудью! И мне совсем не хотелось надевать на себя новые цепи. Мне не нужны были эти новые узы брака. Недаром они так и называются. Для меня бы это стало настоящим узилищем! И ладно бы он сильно и искренне любил и страдал без меня. Я бы тогда подумала и может из жалости согласилась на это. Но ведь нет!

Единственной его настоящей любовью всегда были и остаются их величества деньги, которых у него никогда не было, и о которых он всегда мечтал со всей страстью своей отвратительной души. И, хоть, у меня моих личных средств было не много, но я была опекуншей своего богатого сына и до его совершеннолетия могла полностью распоряжаться его деньгами. И для Пата это было самым главным! Женившись на мне, он тоже, становился опекуном, и очень надеялся, что сумеет в этом случае подмять меня под себя и прикарманить всю собственность Генри. А там, кто знает, что через несколько лет случилось бы с мальчишкой, ведь всякие несчастные случаи бывают, везде так неспокойно! Ну а потом, он как ближайший родственник унаследовал бы и титул, и все состояние. Он думал, что я ничего этого не понимаю. Он, должно быть, считал меня полной дурой. Как он лицемерил, какие дифирамбы мне пел, изъяснялся мне в любви, надеясь, что я ему поверю. И не знал, сколь жалок он в моих глазах и смешон. Но я тогда не знала, что это человек на самом деле страшный и он может пойти для осуществления своей цели на все, до конца. А надо было об этом догадаться, хотя бы потому, что у него не было ни единого шанса жениться на ком-то еще, хотя бы так, как его брат, из-за его репутации.

Если Генри был просто безденежный ловелас, и то ему пришлось жениться на бастарде в моем лице, а все другие не хотели выдавать за него замуж своих дочерей, то про Патрина ходили очень недобрые слухи, связанные с чьими-то смертями. Но я всегда была далека от светских сплетен. Сидеть и перемывать кому-то косточки не по мне, так что я, до поры до времени, ничего не знала, только потом мне стало кое-что известно, но я всегда чувствовала, что он недостойный человек. И вот как-то состоялся между нами разговор и я ему наотрез отказала. И тогда он сказал, что я еще пожалею об этом! Я тогда особого внимания на его слова не обратила — ну так, обычная угроза в таких случаях. Но одновременно с этим холодок по сердцу прошел, человек-то какой это сказал! Я узнала, что это не пустая угроза, когда поняла, что он хочет от меня избавиться, раз уж, не получилось жениться. Одним словом, он решил меня убить. Вы, наверное, уже поняли это. Тогда бы он стал единственным опекуном моего сына, как его родной дядя и мог бы распоряжаться всей собственностью племянника. А по прошествии времени можно было бы убить и его, и все унаследовать. Хотя первый план, с женитьбой на мне, для него был предпочтительней, потому что он хотел иметь наследника. Но, увы для него, я этого не хотела.

Итак, он собрался меня убить, но просто так это сделать было нельзя, даже подстроить несчастный случай, потому что на него сразу упало бы подозрение из-за тех слухов о связанных с его именем, но не доказанных, убийствах. Ему нужно было все сделать так, чтобы на него не пало ни малейшего подозрения, а для этого он должен был находиться в другом месте, когда я умру. И, допустим, похищать меня, и тайно вывозить по этой же причине тоже нельзя было, а надо было все устроить так, чтобы я поехала открыто, сама, по доброй воле. И все это должны были видеть и знать, а то, что я из поездки не вернусь или вернее вернусь уже мертвая, то Пат тут не причем, его там, где я погибла, вообще не было.

А что для этого подходит лучше всего? Долина. В ней запросто можно погибнуть, и ни кто ни о чем плохом не подумает. Все только пожмут плечами и скажут — не надо было в Долину мертвых соваться, тем более беззащитной женщине. Таков был его план, но я тогда об этом не догадывалась и на эту удочку попалась, хотя и знала, что этому человеку верить нельзя. Но как не попасться и не поверить, если твой любимый, единственный ребенок тяжело заболел? Тут кому и чему угодно поверишь, если это сулит спасение для малыша. Сейчас-то я знаю, что все было подстроено, но это сейчас, а не тогда. Да и то, я понятия не имею, что с моим сыном сейчас! Только надеюсь, что Патрин не решится на две одновременные смерти. Уж это точно будет выглядеть подозрительно. Хотя, если все думают, что ребенок тяжело болен, то может, не обратят на это внимания.

Но я очень надеюсь на то, что он не решится. Что мне еще остается? Я просто места себе не нахожу от тревоги за сына, просто с ума схожу из-за этого, но не знаю, что мне делать. А вдруг он и на самом деле болен? А я сижу здесь и не могу ему помочь, а он там один без мамы. А ведь он такой еще маленький. Счастье, что я вас встретила, а то бы и в самом деле отсюда бы не выбралась, у меня ведь даже припасов никаких нет и воды тоже. Было немного, но уже кончились. О всяких монстрах и не говорю. Как по Долине путешествовать в одиночку и без оружия? Тем более, что я не воин.

— Ну, это понятно, но как вас заманили именно в Долину?

— Вы леорнийцы, а я подданная императора и земли моего сына расположены рядом с Серыми горами, почти на границе с Леорнией. Я говорю вам об этом, чтоб вы знали, что от внутренних областей империи нас отделяет большое расстояние. Мы с Генри живем в маркизате, в нашем замке, а вокруг него раскинулся довольно большой город, в котором живут вассалы моего сына, другие дворяне, ну и простолюдины тоже, разумеется. Так вот, в один недобрый день мой Генри заболел. У него появился жар, а также красная и желтая сыпь. Колдун-целитель сказал, что мой ребенок заболел очень опасной, тяжелой и редкой болезнью. Но ее можно вылечить. Но просто, с помощью целительства, это сделать не получится. Необходимо особое лекарство.