Светлана Галямина - Начало пути (СИ)

Во-первых, надо было упокоить оставшихся без хозяина зомби, чтобы они не разбрелись по округе, а потом сжечь их останки. Во-вторых, нужно было осмотреть каземат и освободить узников. А леди Эгмонд надо было помочь вступить в наследство. Ведь по закону империи, если после смерти дворянина не находилось родственников-мужчин вплоть до пятого колена, что бывало крайне редко, то все отходило его вдове. Но для этого надо было ехать в ближайший город, чтоб поговорить со стряпчим. В этом же городке, кстати, проживал и управляющий. И с ним тоже нужно было пообщаться.

Так что дел было еще много. В замке задержались еще на сутки. Все сделали по порядку. С зомби особых проблем не возникло. Зато когда осматривали казематы, едва не заплутали, несмотря на то, что Эдвин подвесил под потолком несколько ярких световых пульсаров, хорошо осветивших коридоры узилища. По словам Милины, последними, кто до появления их группы заезжал в замок, были люди из купеческого каравана. Это случилось примерно пять месяцев назад. Сама она о них, как обычно, узнала от мужа, который не разрешал ей встречаться с приезжающими людьми. Да ей и не хотелось этого. Трудно было бы их видеть, улыбаться им, притворяясь, как она всем рада. Она не смогла бы изображать из себя радушную хозяйку, зная, что все эти люди обречены. Наверное, из-за этого Риверус и не пускал ее к «гостям». Он опасался, что она, не разделяя его устремлений, могла его выдать, даже никому ничего не объясняя, а просто одним своим видом заставляя людей насторожиться.

Когда несчастных узников, щурящихся на свету, вывели из камер, женщины только ахнули, а мужчины нахмурились. И не столько потому, что они могли по вине своей беспечности разделить участь этих бедолаг, сколько от того, что люди находились в таком плачевном состоянии. Всех поразил их вид. За каких-то пять месяцев первоначально крепкие и сильные мужчины, а как потом выяснилось, все они были охранниками у купца, превратились не то что в доходяг, а скорее в скелеты. Складывалось впечатление, что их совсем не кормили и при этом литрами выкачивали кровь. Вероятно, это было не совсем так, иначе они бы все уже умерли, но чувство было именно такое. Кожа, землистого цвета, была туго натянута на лица. Глаза у кого лихорадочно поблескивали, а у кого, наоборот, были тусклы. Одежда стала очень мятой, местами рваной и страшно грязной. И сами они были так грязны, что от них ощутимо воняло.

Они так заросли бородами и копнами давно нечесаных волос, что определить на вид их возраст было бы затруднительно. Все они больше походили на стариков — сильно сутулились, даже горбились из-за того что в их камерах были очень низкие потолки. Шли они шаркающей походкой, пошатываясь и еле передвигая ноги, так что приходилось их поддерживать. По их словам, когда они попали в этот замок, их было пятнадцать человек, все молодые мужчины до тридцати лет и купец. Трое из них и их наниматель уже умерли. Также с ними ехали две дочери торговца — молодая, красивая девушка и ребенок, девочка лет восьми-десяти. Их отделили от общей группы и куда-то увели. Их отец, пожилой человек ужасно за них переживал, и однажды у него не выдержало сердце, он отмучился. Но собеседники охранников промолчали, они-то знали, кем он после этого стал. Но не хотелось омрачать радость людей вышедших на свободу и еще не до конца поверивших в это.

Женщины отправились высвобождать пленниц, а Эдвин немедленно принялся врачевать охранников. Собственно говоря, никаких свежих ран, кроме старых следов от пыток, и каких-либо болезней у них не было. Но у каждого имелось сильное истощение организма и от принца требовалось вдохнуть в них свежие силы, чтобы дальше они уже сами смогли бы бороться за себя. Но им на первых порах требовались внимание и уход. Нельзя было оставлять их одних. Их следовало, как следует выкупать и сменить им одежду, а потом несколько дней понемногу откармливать после длительной голодовки, начиная с нескольких ложек куриного супа. И конечно необходимо было постепенно приводить их душевное состояние в норму.

Тоже относилось и к трем найденным в замке девушкам, попавшим в руки лорда в разное время, но все в этом году. Все три выглядели как чахлые цветы, которые забывали поливать знойным летом — бледные, тощие с ввалившимися глазами и темными кругами под ними и, главное, понурившиеся, и совершенно потерявшие надежду. А еще среди них нашлась маленькая девочка восьми лет, которую хозяин замка, показавшийся ей сначала хорошим и добрым, однажды отнял у отца и в тот же день, бросив ее на кровать, и навалившись сверху, сделал ей очень больно. Потом он еще несколько раз делал с ней это. Правда, больно уже не было, но было очень неприятно от этого. А еще, он много раз бил ее, и говорил ей, что ему нравится слушать, как она кричит. Они с сестрой жили в одной комнате, и она каждую ночь, а часто и днем куда-то уходила. Вернее ее уводили какие-то странные тетеньки, очень неразговорчивые, с застывшими лицами. И однажды, несколько дней назад, сестра сама пришла такой, чтобы отвести свою младшую сестренку к господину.

— Выродок! — Вынес вердикт Керт, выслушав с сжавшимся сердцем этот короткий но страшный рассказ маленькой девочки, прозвучавший в пересказе Милины, державшей ее на руках и никуда от себя не отпускавшей, поскольку она теперь боялась мужчин. У Керта у самого была дочурка чуть младше Ляны, так звали малышку, и он даже представить себе не мог, что с ней произошло бы тоже самое. У него просто руки чесались на лорда Эгмонда, когда он думал обо всем этом, как впрочем, и у остальных. И он выразил общее мнение, когда сказал, — «жаль он уже умер, своими руками бы придушил поганца и делал бы это медленно!»

— Да, ее придется долго приводить в порядок. Надо будет очень постараться сделать так, чтобы Ляна когда-нибудь забыла весь этот ужас. — Вздохнула Милина, еще крепче прижав к себе малютку истосковавшимися по детям руками, и поцеловав ее. Девочка приникла к ней, зарывшись в ее золотистые волосы, как-то сразу почувствовав к ней доверие. Возможно потому, что сама женщина всей своей одинокой душой потянулась к этому ребенку и уже чувствовала ее своей дочерью. — У нее даже матери нет, — продолжала она, — скончалась бедняжка от какой то болезни три или четыре года назад. Ляна точно не знает. А теперь вот, девочка лишилась отца и сестры. Теперь я буду ее матерью!

Никто и не спорил. В общем, о страждущих следовало позаботиться, и кто еще мог это сделать лучше, чем женщины? Леорнийцы остаться не могли. Они и так потеряли уйму времени. Оказалось, что они провели в замке более десяти дней, и нужно их было как-то наверстывать. Так что эту работу должны были взять на себя девушки. Кстати, поваром у лорда Эгмонда был харит, не утративший навыков, после изменения. И он тоже умер после гибели своего создателя и хозяина, хотя даже не принимал участия в схватке. Так что девушкам теперь предстояло самим готовить на замковой кухне. Ну что ж, дело это было привычное, понятное, да и приятное.