Илья Аведин - Злобный леший, выйди вон! [CИ]

Всеволод не решился напасть. Он попятился спиной к склону, держа перед собой меч. Только он оказался возле жены и ребенка, плач оборвался.

- Что же здесь происходит? - сказал Всеволод.

- Сева, они ушли?

- Нет, но они не нападаю…

Не успел он договорить, как волки, до того погруженные в сон, очнулись. Вожак, обезумев от боли, катался по земле и то и дело зарывал морду в опавшую листву. Остальные туманники, вопреки надеждам Всеволода, не отступили, завидев поражение вожака. Они приближались аккуратно, шаг за шагом, скалясь и рыча. Наконец они оказались так близко, что Всеволоду в нос ударил дикий, животный запах. Он видел капли секрета на шерсти хищников, благодаря которому те сгущали туман - до того близко они стояли.

«Ничего этого бы не было, уедь мы раньше, - думал Всеволод. - Теперь погибнем тут, всей семьей. А я ведь сыну имя дать не успел».

- Марья.

- Да?

- Я бы хотел, чтобы его звали Олег.

- Пусть будет Олежка, да, пусть будет…

Туман поднялся так высоко, что волки скрылись в нем полностью. Смерть дышала Всеволоду в лицо. Все это время он держал меч с такой силой, что пальцы сковало судорогой, и они приросли к старому оружию. Ждать оставалось недолго. Над оврагом повисла зловещая тишина. Только тихий женский плач из-под пледа говорил о том, что здесь есть кто-то живой. Ребенок уснул на руках матери. Отец же стоял впереди, готовый дать последний бой.

Раздался треск, а следом нечто огромное упало где-то в паре шагов от Всеволода, прямиком в сердце тумана. Земля содрогнулась. Листья, оторванные от земли, разлетелись в разные стороны, разорвав завесу. Всеволод различил контуры волков сквозь поредевший туман. Раздался хлопок, а следом за ним жалобный визг одного из хищников. Туманник получил сильнейший удар и вылетел из тумана. Он ударился спиной о ствол сосны, и та звонко хрустнула в ответ. Второго волка что-то схватило за загривок и выкинуло в противоположную сторону. Страх волков уничтожил туман, и последние серые струйки утекли сквозь валежник. Тогда Всеволод увидел, что спасло его от неминуемой гибели. Медведь, высотой в две косых сажени, встал на задние лапы. Издав оглушительный рев, он ударил передними лапами по земле перед оцепеневшими волками так, что тех выкинуло в ближайший орешник.

- Чудеса, - сказал Всеволод, смотря на медведя.

Шкура мохнатого великана напоминала сказочное полотно, словно медведя укрывал ковер из множества витиеватых закрученных узоров. Бурый цвет шкуры кое-где отливал зеленым, а в местах большого скопления узоров даже изумрудным. Зверь поднял нос кверху и затянул воздух. Наконец, что-то учуяв, он двинулся в сторону крестьян.

- Ты-то точно меча моего не испугаешься, ведь так?

Услышав голос Всеволода, медведь остановился. Глаза ярко-золотого цвета, невозмутимо смотрели сквозь мужчину.

- Ну и чего ты ждешь? Съешь нас или что?

Медведь еще раз жадно затянул воздух черным, слегка влажным носом.

- Или дашь нам уйти с миром?

Марья услышала спокойный голос своего мужа и выглянула из-под пледа, но спряталась обратно, завидев огромного зверя, и прижала сына покрепче. Мальчик, которого доселе не разбудил даже исполинских размеров медведь, проснулся от крепкого объятия матери. Медведь, заслышав детский крик, недолго думая, развернулся и скрылся в тех же кустах, куда он до того отбросил двух волков. Отец решил, что крик его сына волшебный, ведь уже второй раз он спасает им жизнь. Всеволод огляделся по сторонам - нет ли еще какой напасти. Ничего. Лишь следы волков, и, что странно, ни одного следа медведя. Будто и не было великана. Тишина вернулась в свои владения. Всеволод прислонил ухо к земле и тяжело вздохнул.

***

- Вылезайте, - сказал мужчина.

- Марья, пошли. С волками было бы проще договориться, чем с ними.

- Ты уже добегался Сева, так что огрызайся не огрызайся всё одно. Ну, ты и сам знаешь.

Всеволод помог Марье с ребенком вылезти из оврага. Перед ними стоял отряд из четырех человек. Преследователи были облачены в черный дорожный доспех. На плече у каждого красовался символ - пчела, свернувшаяся в капле меда. Символ этот князь Златолюб даровал наместнику Бокучару вместе со званием после того, как тот выкупил хозяйское право. Хозяйское право же он выкупил на золото, заработанное с продажи меда.

Трое мечников зарядили самострелы и направили на Всеволода.

- Брось меч, он тебе больше не понадобится, - сказал голова отряда.

Всеволод не хотел выпускать оружие из рук. Он не мог поверить, что после чудесных событий его предательски убьют из самострела.

- Брось меч, Сева. Пойдем обратно, - сказала Марья.

Несчастная еще не поняла, что из леса живой не выйдет. Согласно княжьему слову наместник самостоятельно принимал решение о наказании для беглых крестьян. Это могло быть что угодно – от месячного голодомора до казни на месте. На беду Марьи и Всеволода, Бокучар вместе с другими наместниками выбрали второе.

Всеволод бросил меч. Мечники опустили самострелы.

- Сизый, у меня родился сын, - сказал Всеволод главному мечнику, которого так прозвали из-за пятна, оставленного на шее неизвестной болезнью.

Сизый бел верным псом наместника и беспрекословно выполнял все поручения хозяина. Простое оружие в руках наместника, но оружие честное. Он никогда не кичился положением, никогда не использовал меч по личному усмотрению. Его мечники хоть и были в душе разбойниками, но под начальством сурового командира превратились в поистине хороших солдат. Верных наместнику и бездумных в исполнении приказов.

Всеволод увидел сочувствие в глазах Сизого.

- Сына не тронем, на него указа не было.

- И на том спасибо.

- Имя ему дал?

- Олег. Его зовут Олег.

- Я передам. Будь спокоен.

- Кому он передаст, Сева? Это же наш ребенок, мы сами всем скажем, как его зовут, - сказала Марья.

- Тише, тише. Дай мне его.

Всеволод взял сына на руки. Ребенок крепко спал, поджав ручки. Это казалось шуткой судьбы. Ребенок, рожденный в бегах, который не хотел дышать при рождении, которого чуть не съели волки-туманники и медведь-великан, после всего этого лишится родителей от рук мечников. Сколько еще младенцев на всем белом свете пережили подобное в первый день жизни, еще до восхода солнца? Едва коснувшись лба младенца, он переложил его на сгиб руки, другой рукой поднял меч и сделал шаг в сторону Сизого. Мечники подняли самострелы.

- Опустите! – сказал Сизый.

Мечники недоуменно поглядели на него.

- Живо!

- Это меч моего отца, пусть он достанется теперь моему сыну, - сказал Всеволод.

- Сева, что ты делаешь? Не отдавай ему ребенка! – кричала Марья.

- Ворок, возьми меч, - приказал Сизый, а сам взял на руки Олега.

- Нет, Сева! Нет, не отдавай его! Я прошу!