Илья Аведин - Злобный леший, выйди вон! [CИ]

- Есть еще приказы?

- Просто исчезни, пока я вас не утопил в пруду! – рявкнул Бокучар, словно медведь. – Простите, мои дорогие, - сказал наместник кряквам, - больше не буду кричать при вас.

Когда Сизый шел мимо крыльца, его окрикнули.

- Сизый, погоди.

- Чего тебе, Мокроус? – спросил он у человека, спускающегося по крыльцу.

- Я тут слышал, как вы с Бокучаром решали вопрос о… - он указал пальцем на плед. - О ребенке.

- Я бы удивился, пропусти ты это мимо ушей.

Уши Мокроуса были самыми обычными. Все дело в его, остром как клинок убийцы, уме. Этого человека судьба не одарила крепким, или хотя бы здоровым телом, зато дала живой и хитрый ум. Мокроус сам был родом из Лысовки, однако после одного темного дела его изгнал предыдущий наместник. Уходя из деревни, Мокроус обещал вернуться и что-то сделать с тем, кто его изгнал, но что конкретно жители деревни так и не услышали, поскольку конь, к которому его привязали руками и ногами, пустился галопом прочь от деревни. Говорят, что именно в ту злополучную поездку он и повредил себе члены так, что теперь еле ходит, прижав руки к груди. Да и верхом он больше не ездит. Однако слово свое он сдержал, и вернулся в деревню, но не один, а вместе с Бокучаром. Прежнего наместника отправили в Мерзлые Шахты, после того, как князь Златолюб узнал от Мокроуса о злодеяниях против Тридевятого Царства, которые, якобы, тот самый наместник чинил. С этой клеветы и началась его дружба с Бокучаром. С тех пор Мокроус состоял первым, а в виду отсутствия других, и единственным, советником на службе у нового наместника.

- Что ты будешь делать с ребенком?

- Растить, а что же еще.

- Интересно, Сизый, а молоко ты уже научился давать, а? Ну, молодец! Мать с щетиной и в доспехе, вы посмотрите.

- Я спрошу последний раз, что тебе надо? В следующий раз я спрошу сапогом.

- Тише вояка, я понял. Пошутить уж нельзя. Хотя, вы люди военные никаких шуток не понимаете. Как там говорят, солдат с забавником на одну скамью не сядет? Ну ладно, не морщись. Пока вы там толковали, я нашел для тебя решение. Дам тебе наводку, куда ребенка пристроить. А как зовут то его, Сизый?

- Олег.

- Олег… Олег – отцовский побег! - засмеялся Мокроус и затряс прижатыми руками. – Опять шучу, Сизый, ты чего? Не смотри на меня так. День хороший - вот я и шучу. Ладно, давай к делу. Тебе ведь интересно?

- Говори, змей.

- Давай так, я тебе даю решение, а ты мне будешь должен маленькую услугу. Малюсенькую совсем.

- Это какую?

- Малюсенькую, я же сказал. Грибов собрать, может собаку бешеную прибить, когда попрошу. Я еще не решил, - улыбнулся Мокроус, обнажив мелкие зубы.

- Так не пойдет. Себе дороже выйдет.

- Ну как знаешь, ты только не забудь, что ты мамку то убил, и так уж вышло, что ты ему теперь и мамка и отец. Сизый, а ты уже растил ребенка? Уверен, что он у тебя не погибнет через день-два?

За всю жизнь Сизый заботился лишь о себе, да и то временами, поэтому забота о ком-то еще представлялась ему чем-то непонятным и загадочным. Что делать с ребенком он не представлял.

- Говори, Мокроус, что надумал.

- Вот это другой разговор! - сказал советник. – Про услугу не забудешь? Ты же человек слова, Сизый?

- Будь спокоен, выкладывай.

- Тогда пошли, присядем, а то ноги немеют стоять тут с тобой.

Они нашли неподалеку лавку в тени пахучей сирени.

- И так, слушай. Твоему дитяти нужна мать, тут, как ни крути. Ты, конечно, можешь попробовать на козьем или коровьем молоке его вырастить, если хочешь, чтобы он козлом или быком вырос. Ежели нет - нужна кормящая мать.

- Да какая же кормящая мать, возьмет к себе ребенка чужого то?

- Ты со своими мечниками до того носишься, что не ведаешь, что вокруг творится, - сказал Мокроус. - Недавно кузнец наш, пусть душа его спит спокойно, убился в кузне, ребеночка своего пришиб, да еще и кузню подпалил в довесок.

- Это как же так-то? – спросил Сизый и подумал, что подков новых он так и не получил, хоть кузнец и обещался вчерашним днем все сделать.

- Я там конечно не был, - Мокроус задумался ненадолго. - Точнее сказать был. Только уже после гибели его. Как я понял, он лицо себе подпалил, работая спьяну, и падая малютку придавил. В кузнеце весу то было ого-го! Ни один голодомор бы пережил. Хотя потому он и разжирел, что голодоморов не видывал отродясь.

- А чего там ребенок делал?

- Жена его сказала, что хотел кузнец больно себе замену вырастить - вот решил с пеленок мальца к работе приобщить. хотел, чтобы тот жару подышал.

- Ох, беда-то какая, – покачал головой Сизый.

- Кому беда, а кому счастье. Жена то его – Настасья, кормящая была. А теперь горем убитая плачет и не выходит из дому. Ей соседи еду носят, сама она ничего делать не может.

- И ты хочешь сказать...

- Отдай ей ребенка, Сизый. Не навсегда, а на год-другой. Пока от груди не отцепится. Ты и мать утешишь и ребенка вырастишь. А может и выйдет, что будете ему оба родителями.

Мокроус улыбнулся и откинулся на спинку скамейки.

- А если она откажет? Свое дитя то дороже любых других.

- Может и так. Только у тебя есть очень хороший довесок к ребенку.

- Не пойму.

- Сейчас поймешь. Ты когда, главным над мечниками стал, Бокучар дал тебе жалованье в три златца в семь дней, так?

- Так, – кивнул Сизый.

- Но ты просил платить по одному златцу, потому как боялся, что все пропьешь или проиграешь. Все верно?

- Верно.

- Выходит, что целый год, ты получаешь по златцу в семь дней. А ты никогда не думал, куда деваются остальные два?

- Думал, Бокучар себе берет.

- Нет, мой дубоголовый друг. Я не только советник Бокучара, но и казначей. Все ваше жалованье, распределяю я. Так вот, все те оставшиеся златцы лежат целехоньки в надежном месте. Я тебе их выдам. Все до последнего. Удивлен?

Глаза Сизого бегали по земле. Неожиданно на него с неба свалилось решение. «Ребенок будет жить!», - думал он. Но у медали была и вторая сторона. Об этом он не забывал.

- Ох, чувствую, что собака бешеная, которую мне придется прибить в благодарность тебе, будет размером с усадьбу Бокучара.

- Как знать, Сизый. Как знать, – сказал Мокроус и улыбнулся, обнажив крысиные зубки.

- Ты посиди пока, - продолжил советник, - а я схожу за жалованьем. Думаю, имея такой груз на руках, - Мокроус еле-еле выпрямил указательный палец, чтобы показать на ребенка, - ты не сможешь спиться. Хотя многих и это не останавливает.

Сизый сидел, ожидая пока вернется Мокроус. Где-то над ним жужжали пчелы, облетая цветы сирени. Солнце сияло в зените и озаряло добрым и приветливым светом, лежащую впереди, Лысовку. Крестьяне погрузились в работу. По полям ездили телеги с мужиками и бабами. Оттуда же доносились заводные рабочие песни. Где-то за усадьбой лаяла собака. Огромная собака.

Через пару мгновений вернулся Мокроус. Следом за ним шел молодой служка и нес шкатулку.